С точки зрения иностранца каждый гражданин Эстонии – эстонец. Точно так же, как для нас члены сборной Франции по футболу – французы. С точки зрения внутренней политики ситуация куда сложнее. Следует признать, что далеко не все эстонские граждане неэстонской национальности разделяют концепцию новой эстонскости, точно так же, как не все представители коренного народа готовы ее акцептовать.
Поколение представителей национальных меньшинств, выросшее во вновь обретшей независимость Эстонии, хоть и говорит до сих пор по-эстонски с небольшим акцентом, но у него сформировался идентитет наших граждан. В основе идентитета граждан лежат эстонское государство, наш конституционный порядок и европейские ценности. В конечном итоге это и можно назвать концепцией новой эстонскости, в соответствии с которой эстонцем в широком плане понимают каждого, кто считает себя частью народа Эстонии и разделяет с ним общие ценности.
Вторая имеющая ничуть не меньшее значение группа – это зарубежные эстонцы и их потомки. Учитывая немногочисленность эстонского народа, было бы крайне глупо отвергать сородичей, живущих в Австралии, Канаде, России или в Финляндии. Их дети могут говорить на языке страны, в которой они родились, лучше, чем по-эстонски, или даже вообще не владеть эстонским языком, но тем не менее мы считаем их эстонцами. Иначе просто и быть не может, нас слишком мало в мире.
Сыновья и дочери мигрантов, оставшиеся жить в Эстонии после распада Советского Союза, отнюдь не безболезненно влились в эстонское общество. «Дружеская соседняя страна», тоже считающая их соотечественниками, делает все, чтобы люди неэстонского происхождения стали здесь пятой колонной, которую в случае необходимости можно использовать для ослабления авторитета эстонского государства в мире или даже в качестве сепаратистов для приграничных провокаций в духе Новороссии. Главными средствами проводимой Кремлем политики соотечественников являются русская школа, русские СМИ и русская политика.
Стратегическая задача Москвы – сохранить контроль над русской школой, чтобы она оставалась крайне просоветски настроенным институтом, способствующим созданию пятой колонны. Самый эффективный способ не допустить этого – постепенная эстонизация иноязычной системы образования.
Прокремлевские силы решительно, всеми имеющимися способами выступают против всех программ реформирования русской школы, используя в первую очередь враждебно настроенные по отношению к Эстонии СМИ и лояльных к ним политиков.
Кроме того, многие политические силы стоят перед великим искушением пойти по пути популизма в вопросе о русской школе, начать спекулировать о преподавании предметов на эстонском языке или даже, в надежде заполучить русские голоса, пообещать все сделать так, как было. В довершение всего предпринимаются попытки поляризовать общество.
Интеграция людей неэстонского происхождения в эстонское общество и возникновение новой эстонскости не связаны для представителей национальных меньшинств с риском утратить свои корни или национальный идентитет. Эстония настолько прочно связана с единым пространством европейских ценностей, что было бы неуместно говорить о какой-либо ассимиляции русских. Идентитет новой эстонскости и является третьим путем наряду с ассимиляцией и сегрегацией, который подходит каждому, кто бесповоротно решил связать свою жизнь с Эстонией. Так что, останемся русскими, украинцами или евреями, но станем эстонцами!
Готово ли большинство эстонцев принять такую мультикультурную парадигму как основу солидарности эстонского общества, и когда это произойдет? То, что к этой идее относятся порой настороженно или даже отвергают ее, можно объяснить страхом утратить эстонскость, если новая интегрируемая часть окажется слишком большой и активной. Но в то же время в ней заключена и возможность сохранить эстонский язык и культуру, поскольку хорошо интегрированные инородцы сами станут носителями эстонскости.
