Психология ⟩ Лицо военного беженца из Украины

Украинские беженцы получают помощь от аптекарей-добровольцев. Фото: Эстонский союз провизорских аптек

Людям в сильном стрессе тяжело понимать других. Все мысли у них только о том, как выжить, а страх и чувство уязвимости могут непроизвольно прикрываться бравадой.

Вот уже более двух месяцев я как психолог предоставляю кризисную поддержку военным беженцам из Украины. За это время я говорила с очень разными людьми, пережившими тот или иной кошмар. В этих историях есть много общего. Они наполнены ужасом войны, горем, сложным выбором, тревогой за свое будущее и будущее близких.

Некоторые истории связаны с невосполнимой утратой и невообразимой трагедией – кто-то потерял дом, ребенка, других близких. Есть истории о счастливом случае и чудесном спасении тех, кому удалось выехать из-под бомбежек. Часто я слышу много историй о поддержке и человеческом тепле, отзывчивости.

С оптимистами проще

Есть те, кто принимает помощь с благодарностью. С такими людьми проще общаться. Они сами чуть легче переживают потери, более или менее открыто идут на контакт с окружающими, демонстрируют эмпатию и умение общаться. На этих лицах читается надежда, вера в будущее, открытость, радость. От одного из таких людей я как-то услышала: «Да мы уже второй раз через это проходим. Первый раз бежали в 2014-м из-под обстрелов в Донецкой области. В первый раз было тяжело. А сейчас я точно знаю: живы – это самое главное. Дом – он там, где мы. Справились один раз, справимся и второй».

Больше всего злит беспомощность

Есть те, кому сложнее принимать помощь. С Инной мы познакомились недавно в Таллинне. «Мне унизительно принимать поддержку, – рассказывает она, – Раздражает ощущение бессилия, а именно его я чувствую все время. Понимаешь, у меня был свой бизнес, два магазина, дом в Ирпене, машина. Я привыкла всего добиваться сама. А сейчас что? Дом и магазины уничтожены взрывом. Знаешь, каково почувствовать себя безработным и бездом­ным? А именно так я себя сейчас тут ощущаю.

Не могу позволить себе купить даже фруктов ребенку или что-то вкусненькое, как он привык. Тяжело осознавать, что должна беречь каждую копейку, одеваться за счет гуманитарной помощи. Ты не подумай, я очень благодарна, что мы живы, за ту помощь, которую получила в Эстонии от абсолютно незнакомых людей. Но я постоянно чувствую тревогу, бессилие и злость. Злость на ситуацию, на свою беспомощность, на то, что не получается быстро найти работу. Я злюсь на тех, кто спрашивает, как у меня дела, или спрашивает, зачем я приехала. Как же объяснить им, что я бы не уехала, если бы не война? Я злюсь, когда задаю вопрос о налогах, а разные специалисты сообщают мне разную информацию. Я ведь не просто так голову им морочу, я должна просчитать, смогу ли я с первой зарплаты арендовать жилье».

Мы долго говорили. Инна оплакивала свой дом и бизнес, рассказывала о своей прошлой жизни, постепенно принимая поддержку и размышляя о тревожном будущем. Я очень хорошо запомнила лицо женщины, которая привыкла быть сильной и сейчас просто злилась от бессилия. Ее злость была маской, панически прикрывающей беспомощность.

С бессилием сталкиваются многие. Другой пример – моя клиентка Катя. Она с двумя детьми, одному из которых почти три, а второму нет и годика, оказалась у знакомых в Эстонии. Нужно получить документы, и, по крайней мере, сходить в банк и за гуманитарной помощью. Знакомые на работе, остаться с детьми некому. Вот уже больше месяца Катя не может оформить пособия. Дети болеют и капризничают. С ними тяжело перемещаться по городу.

Катя позвонила мне в отчаянии, стоя у банка, закрывшегося на обед. Плакала и спрашивала, что ей делать. Из-за усталости она уже срывается и кричит на детей. В трубке был слышен детский плач. Катя знает: на маленьких детей срываться не следует, но с чувствами справиться не может. Лично мы не встречались, но, закрывая глаза, я вижу лицо усталой женщины.

Просто хочу домой

А еще я вижу разочарованные лица. Лица тех, у кого были очень высокие ожидания от помощи. Они не вполне осознают, какая работа ложится на плечи специалистов и волонтеров, которые помогают тысячам людей с питанием, жильем и элементарными удобствами. Человеку в сильном стрессе вообще тяжело понимать других, все мысли у него только о том, как выжить.

Тяжелее всего видеть лица тех, кто потерял близких. Угрюмые, неживые, застывшие, печальные. Настоящую боль вызывают напуганные лица детей. Некоторые из них могут вести себя дерзко и вызывающе. Легко понять, что они еще активнее взрослых вытесняют страх бравадой. «Я такой крутой! Никто не должен догадаться, как я напуган!»

У военных беженцев из Украины разные лица и разные чувства. У каждого человека – своя история. Мы все бежали от войны. Ведь я тоже выехала из Киевской области 25 февраля. Нас объединяет то, что мы не планировали бежать из Украины от войны. Если кто-то из нас и хотел приехать в Европу, речь шла об отпуске, учебе, работе. Но не так и не такой ценой. Поэтому так больно слышать, что у нас якобы столько привилегий заграницей. Мы бы не раздумывая отказались от всей той помощи и поддержки, что получаем сейчас, если бы кто-то отменил войну, наши потери и боль. Если бы кто-то отменил…