/nginx/o/2022/03/01/14400609t1h181d.jpg)
:format(webp)/nginx/o/2023/06/26/15415961t1h72f9.jpg)
Лаури Хуссар объявил в понедельник о своем уходе с поста председателя партии «Ээсти 200», тем временем от Партии реформ поступило официальное подтверждение, что не рассматривается никаких альтернатив руководству партией Каей Каллас. В этих решениях видна ясная логика, что позволяет предположить, что они сослужат обеим партиям хорошую службу.
В среду, 8 ноября, социологическая фирма Norstat опубликовала очередной рейтинг политических предпочтений, в котором вторую неделю подряд главная партия правящей коалиции, Партия реформ, оказалась только на третьей позиции, пропустив вперед и EKRE, и «Отечество». Ничем не радуют в последнее время рейтинги и «среднего брата» в коалиции, «Ээсти 200», прочно обустроившегося в крайне опасной близости к пятипроцентному порогу. Нет сомнений, что и реформисты, и «Ээсти 200» весьма обеспокоены падением популярности среди населения, и в связи с этим бросается в глаза, насколько по-разному эти две партии реагируют на не самую приятную для себя ситуацию.
Самым главным внутриполитическим событием этой недели в Эстонии стало решение Лаури Хуссара уйти в отставку с поста председателя «Ээсти 200», формально объясненное, правда, тем, что сложно совмещать руководство партией и руководства парламентом. И на этой же неделе избирательная комиссия Партии реформ зарегистрировала кандидатов, которые примут участие в выборах в правление. При этом получил официальное подтверждение и ранее не являвшийся ни для кого секретом факт, что на пост председателя на безальтернативной основе баллотируется действующий руководитель партии Кая Каллас.
На первый взгляд, может показаться парадоксальной ситуация, в которой к смене на капитанском мостике прибегает именно «Ээсти 200», а не Партия реформ. Хуссар на персональном уровне не связан ни с каким крупным скандалом, в то время как Кая Каллас выступает живым символом непопулярной налоговой реформы и, что еще важнее, подверглась крайне суровой критике в связи с участием компании ее мужа в бизнес-деятельности в РФ. Однако чуть внимательнее проанализировав возможные настроения в среде людей, отдавших на мартовских выборах голоса за эти две партии, можно выявить очень понятную логику выбранного их лидерами поведения.
Это очевидно, что определенная часть людей, проголосовавших на выборах за Партию реформ, отвернулась от нее или из-за истории с супругом премьер-министра, или - наверное, таких меньше - за отказ от слишком уж четко дававшегося перед выборами Каллас обещания не повышать налоги. Однако если мы вспомним достаточно долгую «историю успеха» Партии реформ, то с легкостью обнаружим, что самый главный запрос большинства ее избирателей к ее лидеру всегда состоял в том, что этот лидер никогда не должен показывать слабину и никогда не должен поддаваться давлению.
Такой стиль руководства партией и правительством была свойственен и Андрусу Ансипу, и Таави Рыйвасу, а вот, например, насчет Ханно Певкура, сильной стороной которого является безупречная интеллигентность, но который совсем не выглядит «человеком с железной хваткой», задним числом становится ясно, что его всего лишь переходная роль в качестве главы реформистов была неизбежной. Конечно, Рыйвасу приходилось оправдываться и приносить извинения перед избирателями и общественностью, но и он решающие шаги по отходу от эстонской политики высшего уровня делал, только когда это уже не выглядело капитуляцией под нажимом критики.
Удовлетворение запроса на таких лидеров помогало на протяжении очень многих лет реформистам быть или правящей партией, или самой влиятельной среди оппозиционных. Пожалуй, единственный случай, в котором у Каи Каллас не получилось подтвердить себя в качестве политика твердой руки, связан с ситуацией сразу после парламентских выборов в Рийгикогу 2019 года, когда она, выиграв эти выборы, не смогла стать премьером. Однако в более длительной перспективе это сыграло партии только на руку, Каллас оказалась в премьерском кресле в самый подходящий момент, получила в обществе огромную поддержку, выиграла еще одни выборы и, в общем, ни разу больше не позволила себе не быть «железной леди».
Это говорит о том, что, возможно, именно отставка Каллас после скандала с российским перевозками, если бы она состоялась, вызвала бы разочарование даже у большей части электората реформистов, чем та, которая в итоге сменила свои политические преференции. Но даже если в самые первые дни после скандала отставка Каллас еще могла сервироваться как проявление не слабости, а силы, то к нынешнему моменту эти возможности упущены, так что совершенно понятно, что сейчас, даже не предлагая Каллас никакой альтернативы, реформисты делают все правильно для того, чтобы сохранившие им верность до сегодняшнего дня, не разбежались. Уйти Каллас сможет позволить себе только тогда, когда главный скандал с ее именем забудется и ее «отступление» нельзя будет интерпретировать как прогиб.
Совсем по-другому обстоят дела с партией «Ээсти 200», столь недолго присутствующей на политической карте Эстонии, что ее избирателям не нужно для того, чтобы сменить предпочтения, отказываться от своих устойчивых привычек. Партии-долгожители становятся для избирателей своего рода эмблемой идеологий, и за них люди часто голосуют по инерции, в то время как партии-новички оцениваются именно «по делам», причем по самым последним. Первый скандал с партией «Ээсти 200» был сугубо персональным, касавшимся Йоханны-Марии Лехтме, но вот в ситуации, когда «Ээсти 200» подписалась под налоговой реформой и не потребовала после транспортного скандала отставки Каи Каллас, для партии наступила, что называется, коллективная ответственность.
В случае такой ответственности вина за общие ошибки персофиницируется в руководителе, хотя на персональном уровне Лаури Хуссар подвергался заметной критике лишь за то, что не умел прятать от камер записки, лежавшие перед ним в зале заседаний Рийгикогу. Однако если бы партия не прибегла к кадровому «оргвыводу», возможно, это был бы сигнал в духе того, что в руководстве партии считают, что с ней все в порядке, и это могло бы не понравиться многим из тех симпатизантов «Ээсти 200», которые до сих пор сохраняют ей верность при общении с социологами.
/nginx/o/2023/01/16/15082909t1hd7a2.jpg)
Трудно принять всерьез объяснения Лаури Хуссара, которые он дал, отказываясь от поста главы партии; для эстонской политической культуры куда привычнее ситуация, когда главы всех коалиционных партий находятся именно в правительстве, а не в парламенте, так что сейчас Хуссар, по сути, лишний раз констатирует странность решения о выборе места работы, которое он принял после выборов в Рийгикогу.
Злые языки, конечно, язвили, что просто не оказалось такого министерского портфеля, для ношения которого у Хуссара хватило бы профессиональной компетенции (говорилось, что если Маргуса Цахкна, Кристину Каллас и Калева Стойческу можно представить в правительстве на двух-трех должностях, а для Хуссара сразу не приходит в голову ни одной), но совсем не факт, что из Лаури Хуссара не может получиться хороший министр: во всяком случае, в кресле спикера Рийгикогу он будет смотреться куда органичнее в качестве не главы партии, а одного из членов ее правления.
Это совсем не означает, что новый глава «Ээсти 200» обязательно находится среди нынешних министров; более-менее точно можно сказать, что если этот новый председатель сейчас еще не находится в правительстве, то в качестве главы партии он будет должен в нем оказаться. Однако куда важнее то, что партия все-таки сочла - пусть и вербально этого не проговорив - необходимым продемонстрировать, что она ищет пути выхода из кризиса.
Без такого шага партия подвергала бы себя уже слишком большому риску; если те же реформисты могут всегда опереться на свой самый проверенный - и достаточно обширный - электорат, то о практически любом избирателе «Ээсти 200» до сих можно сказать, что это или потенциальный избиратель соцдемов, или даже, например, Партии правых.