Это незабываемое ощущение: глубокая ночь, 3 часа 22 минуты, замерзший газон на круговой развязке улицы Виру, яркое уличное освещение и сверкающая яркими огнями столица. Вдали виднеется Нарвское шоссе, светятся огнями мчащиеся по бульвару Мере автомобили, а с другой стороны две парочки переходят Пярнуское шоссе.
Перед будкой с гамбургерами остановились два темнокожих туриста, купили что-то съестное и стали с подозрением принюхиваться. Перед стеклянным киоском Hesburger медленно и плавно прогуливается туда-сюда молодая женщина на высоченных каблуках. Несмотря на десятиградусный мороз, на ней курточка до пупа и нечто, что при наличии хорошей фантазии можно условно назвать мини-юбкой.
В десяти метрах, перед секс-шопом, топчется двойник рокера Рихо Бауманна, энергично потряхивая седыми локонами. Он подскакивает к проходящим мимо женщинам и делает недвусмысленное предложение.
Одним словом, эстонская столица живет обычной ночной жизнью.
И вдруг Нарвское шоссе исчезает из виду. Неожиданно и бесповоротно. Вместо него — пустота, тьма. Затем невидимым становится бульвар Мере, а парк Таммсааре напоминает фантастический мир Толкиена. Последними погасли огни над круговой развязкой Виру. И только гостиница «Виру» призывно сверкает огнями.
Темнокожие туристы растворились в ночи. Куда они делись, я просто не вижу. С криком и визгом из парка Таммсааре бредут три темные фигуры и переходят Пярнуское шоссе. В руках видны огоньки дымящихся сигарет. Группа девушек, говорящих по-русски, весело спешит к киоску с чизбургерами, громко подтрунивая друг над другом и обсуждая, кто первым испугался внезапно наступившей темноты.
Со стороны бульвара Мере в свете рекламного щита вырисовывается блондинка. «Я так испугалась, когда все огни погасли. Жуть! — говорит 21-летняя студентка Кристийна Орасмяэ. — Но вообще-то ничего страшного. Я сама из деревни, так что к темноте привыкла». И девушка удалилась в темень в направлении района Кристийне, где она живет. Пярнуское шоссе издали светится лишь огнями Театра драмы.
«О, классно! Будто мешок на голову натянули, — смеется еще одна появившаяся из темноты девушка, которая назвала себя Окейко. — Для меня это стало полной неожиданностью, я газет не читаю и телевизор не смотрю. Зато теперь звездами можно полюбоваться».
В пустынном парке Таммсааре прямо над головой неожиданно взмывает стая птиц. Когда их гомон умолкает, интересным контрастом звучит веселая музыка из магазина Sony Center. По темному бульвару Эстония изо всех сил бежит одинокий молодой мужчина. Но за ним вроде бы никто и не гонится.
Несмотря на то, что ночью улицы почти пустынные, машины передвигаются медленно. И на то свои причины. Дорожные знаки и обозначения видны плохо, а вот желтые сигналы светофора почти ослепляют. И что особенно примечательно: впервые в жизни в центре Таллинна можно увидеть автомобили с включенными фарами дальнего света.
Зато заметить пешеходов почти невозможно.
Как и на темном шоссе, они возникают перед тобой так неожиданно, что сердце уходит в пятки. Нельзя не отметить, что погасли не только фонари уличного освещения, но и подсветка пешеходных дорожек, которые устанавливались с такой помпой.
На автобусной остановке на Пярнуском шоссе стоит синий фургон уборочной фирмы Tänavapuhastuse AS с желтой мигалкой. Подойдя поближе, можно увидеть двух уборщиков в светоотражающих жилетах, выполняющих свою нелегкую работу. Один из них опустошал содержимое мусорных ящиков, а второй подметал асфальт.
«В каком смысле «как дела»? Посмотрите сами: мы даже не видим, что убирать, — мужчина, назвавшийся Леннартом Лийвером, со злостью тычет совком и щеткой в асфальт. — Каменный век какой-то». И продолжает работать, бурча себе под нос что-то типа пусть сам мэр попробует в темноте окурки вслепую убирать.
Единственная возможность что-нибудь увидеть в кромешной тьме — это направить огни машины. Но ведь не станешь каждую минуту разворачивать автомобиль. «Конечно, качество страдает, но что мы можем поделать», — печально говорит рабочий.
Вдруг со стороны драмтеатра в нашу сторону направляется некий силуэт с рогами. Когда он немногоприблизился, стало понятно, что это мужчина лет тридцати, у которого на голове шапка с рогами. «Такую экономию нельзя приветствовать, — утверждает Танель. — Мне, мужчине, и то неприятно было идти через парк Таммсааре. На безопасности горожан экономить не следует».
На углу возле драмтеатра стоят два автомобиля Krooni Takso. Водители коротают время за разговорами. Одно только упоминание о новом способе экономии приводит их в ярость. «Это полное сумасшествие, все едут с фарами, включенными на всю мощь, уже и глаза болят, и голова, — раздраженно говорит таксист Тоомас. — Номера домов вообще не видны, как же нам работать?» Мужчина нервно закуривает.
«Это полное свинство, — вторит ему коллега Кайдо. — Я только что проезжал по Палдискому шоссе, так всю дорогу пришлось ехать со скоростью 30 км, быстрее не осмеливался. Пешеходов ведь вообще не видно, появляются на дороге совершенно неожиданно». Кайдо на минутку задумался. «Кто-нибудь непременно пострадает и заплатит за такое решение жизнью, — утверждает мужчина. — Я в этом просто уверен».
Проезжая по городу, старый добрый Таллинн вдруг показался мне каким-то чужым и незнакомым. Маленькие улочки Каламая совсем темные — ведь на них не светятся огнями рекламные щиты. На бульваре Пыхья темно как у крота в норе, зато терминал А в порту призывно манит огнями и сверкает, как новогодняя елка.
Погрузились во тьму и городские башни: контуры Толстой Маргариты и церкви Олевисте начинают вырисовываться лишь на фоне предрассветного неба. Привычно светлым и знакомым город становится только около шести утра, за час до подъема солнца.