Идет вторая неделя забастовки медицинских работников. Что будет дальше? Почему люди решились на такую акцию? К чему может привести нежелание власти слушать врачей? Об этом мы решили побеседовать с одним из участников забастовки: старшим ординатором отделения анестезиологии и интенсивной терапии Ида-Таллиннской центральной больницы Борисом Габовичем.
Может случиться так, что к моменту, когда этот номер «ДД» выйдет из печати, бастующие сумеют хоть о чем-то договориться с правительством. А может и не случиться. В день, когда мы общались с доктором Габовичем, никакой положительной динамики еще не намечалось, а те, кто нами правят, объясняли народу, что врачи, в принципе, не очень-то и нужны: достаточно съедать по редиске и веточке укропа в день, гулять на нашей красивой осенней природе и отказаться от вредных привычек. Забыв о том, что самая вредная привычка – постоянно поучать сограждан.
Государство идет на вы
– Доктор, вы бастуете, но пришли в редакцию с работы, где, как я поняла, не просто сидели, а именно работали. Разъясните эти тонкости.
– Это просто. Первую неделю бастовала только амбулаторная часть больницы: большинство врачей-специалистов перестали принимать в поликлинике. Мы, анестезиологи, не проводили консультаций пациентов до операции. Еще был отменен прием в кабинете лечения боли, но как руководитель этой службы я вел прием экстренных и онкологических больных. Работал телефон поддержки.
Теперь идет вторая неделя забастовки– в большинстве отделений отменены плановые операции и лечение плановых больных, если это не связано с риском для здоровья пациента. Но те операции, которые проводятся,требуют участия анестезиологов. Естественно, что интенсивная терапия(реанимационное отделение)работает в полном объеме.
– А где результаты забастовки?
– Пока что единственным результатом является то, что с подачи правительства против нас развязали информационную войну, построенную на подтасовках. Вот, например, данные о зарплатах медработников – вроде бы абсолютно правильные. Но большинство людей, для которых их обнародовали, не понимает, о чем идет речь. Допустим, задекларированный доход врача – семь тысяч евро. Я, правда, ни с одним практикующим врачом,получающим такую зарплату в Эстонии,не знаком, но зато понимаю, во-первых, что это доход брутто, так что сразу вычтите налоги. А во-вторых, понимаю, почему у кого-то доход может быть таким высоким.
– И почему?
– Причины могут быть разными. Например, врач работает в Финляндии, а живет в Эстонии и здесь подает налоговую декларацию, в которой указана его финская зарплата. Или он занимается еще и предпринимательской деятельностью, и необязательно в сфере медицины. Или имеет доход от недвижимости, причем не приобретенной им, а полученной по реституции или унаследованной. Просто за врачебную деятельность в Эстонии человек столько получать не может. А уж если говорить о медсестрах, то их ставка – 600-700 евро. И вот здесь проходит вторая дезинформация: будто повышение зарплаты врачам – главное требование бастующих.
– А на самом деле?
– А на самом деле в списке требований это стоит на предпоследнем месте, хотя в последние лет пять зарплаты не только не повышались, но и снижались. Гораздо большее значение имеет вопрос зарплат среднего медицинского персонала. Одниврачи уезжают из Эстонии, другиене уезжают насовсем, а часть времени работают в Финляндии. А медсестры,как правило,уезжают навсегда. Любому медработнику известно, что настоящее обучение молодого специалиста проходит уже на рабочем месте, особенно это касается сестер. Так вот, у нас есть отделения, где уже некомуучить – нет опытных сестер. А ведь жизнь пациента часто зависит именно от сестры: врач все может ей правильно написать, а вот как она это выполнит... И еще серьезный вопрос – общая нагрузка.
Бремя человеческих хворей
– Что такое произошло, что врачей перестала устраивать нагрузка?
– Мы до сих пор работаем в той системе, которая была разработана в 1992 году. Для того времени она была хороша, но теперь стала себя изживать. Страна стареет, растет количество пенсионеров и инвалидов, которые и являются основными потребителями медицинской помощи. То есть работающих стало меньше, а тех, кого необходимо лечить, больше. А стоимость медицинских услуг по объективным причинам выросла: это и расценки на содержание больниц (например, ремонт, коммунальные услуги), и на медикаменты, и на оборудование. И что получается? Да, количество денег, выделяемых медицинским учреждениям Больничной кассой, растет, но слегка, а расходы увеличиваются куда быстрее. И увеличивается потребность в специалистах.
– Они-то куда деваются?
– Ну, во-первых, это «естественная убыль»: врачи стареют, уходят на пенсию или умирают. Во-вторых, специалистов сейчас меньше готовят. На моем курсе, например, учились 250 человек, а сейчас – 140. И если раньше, опять же в мое время, из этих 250 из Эстонии уезжали человек десять, то сейчас – минимум треть. Причем сразу, даже не приступив к резидентуре, то есть к обучению по специальности: это они делают уже за границей. В-третьих, уезжают опытные специалисты.
– Значит, вопрос опять упирается в зарплату?
– Нет, это не только система финансирования здравоохранения и зарплаты.Большое значение имеет отношение со стороны правительства и высокопоставленных чиновниковк работнику любой сферы в нашей стране. Если министр финансов позволяет себе заявить, что он пойдет собирать налоги в зоопарк, то... Я разговаривал с молодыми врачами, и они считают, что оскорбительные заявлениячленов правительства и чиновников, то, что сейчас пишут в СМИ и в интернет-комментариях, – это большийстимул к отъезду, чем низкая зарплата.
– Но почему же? Нужно разграничивать заявления правительства, переданные СМИ, и точку зрения собственно СМИ. Да и комментарии – зачем их вообще читать? А вот, например, портал DzDпровел среди читателей опрос, и из 4318 респондентов 2933 человека ответили, что они поддерживают забастовку врачей, все равно – 393 человекам и негодуют – 992. То есть большинство – за вас. И такое я слышала от многих.
– Хорошо, если это так. Я и сам не сталкивался с непониманием со стороны пациентов. Некоторые звонили просто для того, чтобы пожелать удачи. Не потому, что боятся высказываться против, а потому чтопонимают: в первую очередь это забастовка за пациентов. Посмотрите, что происходит сейчас: уже невозможно попасть на прием к врачу-специалисту, люди стоят в очереди месяцами. Если ничего не изменится, лет через пять-семь картина будет такая, как сейчас, во время забастовки: будет оказываться только экстренная помощь. Потому что уже сейчас не хватает ни специалистов, ни денег.
– А еще – живые очереди в коридорах. Откуда они?
– Могу объяснить на нашем примере. При лечении боли Больничная касса оплачивает,как и другим специалистам, 20 минут первичного приема и 10 – повторного. Спасибо руководству больницы, нам выделено 30 и 15 минут соответственно.А во всем цивилизованном мире – один час. И в реальной жизни это час. Не могу же я выгнать из кабинета пациента, с которым не закончил работать, только потому, что его время истекло. А люди сидят у кабинета и ждут.
– Мне известно, что существует еще вот какая практика. Врач, которому до зарезу нужно, чтобы его пациент попал к специалисту побыстрее, звонит своему коллегеи просит принять без «номерка». Тот принимает.И живая очередь прибывает...
– Бывает, что на приеме должно быть 14 человек, а их оказываетсятридцать. Это бешеная нагрузка и на врачей, и на медсестер. А медработники – тоже люди. Они нервничают, раздражаются, заболевают... Если не изменится финансирование – подчеркиваю: здравоохранения, а не медицинских работников – нагрузка не нормализуется. И вот что еще: у нас неуклонно растет количество онкологических больных, а это огромные расходы. И чем таких больных больше, тем меньше денег достается другим пациентам. Отсутствие перспективы развитияздравоохранения – вот истинная причина забастовки, а не «повысьте нам зарплаты». Мы не сравниваем зарплаты с Финляндией, например. Мы не пытаемся урвать себе кусок за чужой счет, и сейчас, во время забастовки, продолжаем работать с нагрузкой всего лишь чуть меньшей, только не получаем за это денег. Или получаем меньше.
До полной победы
– Как долго будет длиться забастовка?
– Я не член забастовочного комитета, но знаю, что речь идет о том, что бастовать будем до тех пор, пока не добьемся успеха в переговорах. Из области истории: в начале этого века бастовали финские врачи, до того – в Израиле, в США... Забастовки длились месяцами. Может, так случится и у нас. Все это очень грустно. Мы переживаем за пациентов, мы понимаем, каково человеку, долго ждавшему приема у специалиста, ждать снова. Но иного выхода просто нет, если сейчас эту систему не перевернуть, скоро будет еще хуже. Организаторы и участники забастовки – не рвачи, гонящиеся за длинным рублем: наоборот, это люди, которые не хотят уезжать из страны, которую считают своей,а ее жителей – своими пациентами, за здоровье которых они несут ответственность.
– Медработники поддержали забастовку учителей, теперь учителя поддерживают медработников, и транспортники тоже... Почему не забастовать им всем одновременно? Не ходит транспорт, не работают школы и детсады, закрыты поликлиники. Ведь это ввергнет страну в коллапс. И, может быть, заставит задуматься тех, кто думать не привык и считает всех окружающих быдлом.
– Забастовка – дорогое удовольствие, которое не каждый может себе позволить. Представьте себе женщину без мужа, с детьми, единственный ее источник средств к существованию – зарплата.
– Я всегда знала: для того, чтобы экономить, нужно иметь деньги. Например, покупать в пору скидок стиральный порошок или что там еще не портится... Так, выходит, для того, чтобы добиваться достойной зарплаты, тоже надо быть обеспеченным человеком. Но, может, стоит один раз потерпеть, для того, чтобы изменить жизнь к лучшему?
– Есть еще один аспект: закон. Как можно бастовать, кому, какие требования предъявлять...
– А наплевать?
– Законы надо соблюдать.
– Мне как-то казалось, что для этого и существуют юристы. Они садятся и ищут дырки в законах, благо у нас их навалом. Мол, официально мы бастуем по одному поводу, а что мы подразумеваем – догадайтесь.
– Ну, наверное, юристы работают. С обеих сторон.
– Есть и еще один выход: все медработники, учителя, транспортники одновременно кладут на стол заявления об увольнении по собственному желанию. Это вполне законно. И результат восхитителен.
– На мой взгляд – ужасен. Надеюсь, что до этого все же не дойдет.