Владимир Бекиш – бывший офицер, занимавшийся исследовательскими разработками в области ядерного оружия, эксперт по стратегической безопасности консалтинговой компании PALM S.A. (Дубай).
Владимир часто бывает на Ближнем Востоке, общается с местными жителями. Изменилось ли там отношение к России в связи с ее участием в сирийской гражданской войне
Классическая западня
Да, причем в разных странах по-разному. В странах, входящих в «антиасадовскую» коалицию – в Саудовской Аравии, Катаре, ОАЭ – отношение стало прохладным. Я слышал в ОАЭ, что правительство готово поставлять повстанцам в Сирии противовоздушные и зенитно-ракетные комплексы. А в странах вроде Ирана приветствуют позицию России. Но и там все непросто: несмотря на антиамериканскую позицию Ирана, США оказывают большое влияние на ситуацию. Вероятно, идет какой-то торг, готовится сделка. В Иране мне говорили: «Через месяц ситуация изменится». Судя по всему, там ожидают договоренностей, которые позволят начать техническое перевооружение, американцы обещают огромные инвестиции во все отрасли. Так что в целом отношение в регионе к России ухудшилось. Раскол прошел по шиитским и суннитским странам.
Какие цели у России в Сирии? Тридцать самолетов и полторы тысячи солдат едва ли могут что-то изменить… Может ли эта война стать ловушкой для России и ей придется либо наращивать военное присутствие, либо сдать позиции?
На мой взгляд, это классическая ловушка, как в шахматах цугцванг: ходить надо, но каждый ход позицию ухудшает. Судя по всему, первоначальный расчет был на молниеносный удар, в результате которого сирийская армия перейдет в наступление и всех раздавит. Этого не произошло, поскольку российской стороне не хватает ресурсов для борьбы с партизанской армией. Боевые соединения и подразделения ИГ достаточно размыты: это люди, которые днем воюют, а вечером идут домой, оставив автомат на крыльце. И нанести им урон авиаударами достаточно сложно.
Три момента объясняют военное присутствие России в Сирии. Первый: испытать армию в действии. У российских политиков и особенно военных, находящихся у власти, чешутся руки. Еще в 2002 году Сергей Иванов, будучи министром обороны, предлагал наносить удары стратегической авиации по талибам в Афганистане и их базам, предлагал он это и когда был секретарем Совбеза, и теперь российское руководство перешло к действиям. Нужно было понять, как армия может действовать, потому что опыт войны в Южной Осетии показал, что не все в порядке. Очевидно, российское руководство захотело потренироваться. Армия должна воевать, если она не воюет, то разлагается.
Второй момент – патологическое желание России навредить США везде, где только можно. Существует «антиасадовская» коалиция, куда входит США, но Россия решила идти своим путем. И третий – стремление показать, что Россия возвращается в глобальную политику на Ближнем Востоке и с ней необходимо считаться. Экономически к затяжной войне Россия не готова. Не готова и Сирия. Цифры говорят о том, что за четыре года экономика Сирии потеряла 212 млрд долларов, внешний долг вырос почти в семь раз. Это долг, на который осуществляется и поставка российской техники и вооружения. В таких условиях страна не сможет долго существовать: резервы должны восполняться, а притока инвестиций нет.
Рано или поздно Асад уйдет, не сумев противостоять коалиции. Иран, безусловно, крупный игрок, он готов послать дополнительные войска, но когда уйдет Асад, что будет делать Россия? Она не сможет сохранить военные базы в Латакии и Тартусе. И если начнется отступление Асада, у России не будет выхода, потому что Путин отступить не сможет. Так что единственная возможность – наращивать ударную группировку. Уже прозвучали заявления, что военные российские корабли готовы наносить ракетные удары из Средиземного моря. Я допускаю, что этим дело не ограничится: вполне могут использовать и комплексы оперативно-тактических ракет.
Предчувствие
Как вы считаете, в Кремле и Генштабе перед принятием решения вмешаться в сирийскую войну понимали, что там происходит? Складывается впечатление, что Россия теперь не знает, что делать.
В России живет и работает достаточное количество сирийцев, а в Сирии – достаточно тех, кто учился и работал в России: некая агентурная сеть у спецслужб есть. Другое дело, что только на территории, подконтрольной войскам Асада. Что касается территорий, которые контролируются оппозицией и ИГ, полагаю, там нет достаточных источников информации. Для всех сторон, вовлеченных в этот конфликт, понять, что происходит, достаточно сложно.
Но опираться на данные воздушной и военно-космической разведки в России очень трудно, потому что они не способны решать такого рода задачи. Это я утверждаю как профессионал. Единственное, что сегодня интенсивно применяется – использование беспилотников для ведения воздушной разведки. Но это тоже ограниченная вещь. Недавно я читал в сообщении Минобороны РФ о том, что был нанесен удар, уничтожено здание, в котором находился штаб боевиков, все разбежались, и это подтверждается данными сирийской разведки и данными военно-космической группировки в Сирии. И возникает вопрос: как вы можете с помощью беспилотника, который здание сфотографировал, узнать, что внутри боевики? Очевидно, что вы опираетесь на данные сирийского Генштаба, а это означает, что вы должны ему полностью доверять: проверить-то возможности нет.
На «Радио Свобода» вы прогнозировали полномасштабную войну. Что на это указывает?
Некоторые шаги российского руководства. Первый – указ о засекречивании потерь в мирное время. Это намекает на подготовку к конфликтам, в которых будут потери. Второе – разрешение премьера использовать ресурсы Росрезерва для нужд вооруженных сил. Росрезерв – это совокупность секретных складов, разбросанных по стране, где есть запасы на случай непредвиденных событий, фактически – войны. Он сконструирован таким образом, что в случае полной изоляции и нарушения экономики в течение двух-трех месяцев способен обеспечивать нужды страны и армии. Запасы распределены по трем категориям: резерв первой очереди, второй и третьей. Третью очередь может разрешить использовать председатель Росрезерва. А вторую – только премьер-министр. И если он разрешил, это что-то значит. Может случиться, что мощностей промышленности страны окажется недостаточно. Для чего? Какого объема задачи должны решать вооруженные силы, что им не хватит текущих запасов горючего, снарядов и тушенки? Ответ, как мне кажется, очевиден: для полномасштабной войны.
Не все ракеты улетят
Вы предупреждали, что вероятность ядерного конфликта повысилась после крымского кризиса. Как вы это прокомментируете?
Безусловно, угроза возросла. Но нет стопроцентной гарантии, что все цели будут поражены. Поэтому и США, и Россия имеют около 1 500 стратегических носителей, хотя, чтобы уничтожить друг друга, достаточно и десяти ракет. Кроме того, снижается порог чувствительности. Если раньше считалось, что одна-две боеголовки, взорванные на территории страны, судя по Хиросиме и Нагасаки, по Чернобылю, наносят огромный ущерб, то сегодня многие так не думают. Ну, радиоактивное заражение, и что? Пройдет. Уничтожены города, заражены районы, но городов еще много.
Тот факт, что каждая из сторон имеет по 1 500 носителей, на каждом из которых минимум по три боеголовки, говорит о том, что полной уверенности в точном поражении целей нет. Ядерное оружие достаточно сложное, и можно быть уверенным только в случае, если будет нанесен первый внезапный удар. Сделать это сегодня практически невозможно. Но существуют и другие факторы, главный из них – человеческий. Офицеры, которые ответственны за пуск ракет, должны работать как бездумная машина. Когда приходит команда «пуск», они обязаны пуск осуществить. Есть два ключа в пульте, которые одновременно должны повернуть два офицера. Практика показывает, что многие офицеры, хотя они неоднократно проходят учения, не способны решить эту задачу: стресс огромный. Когда приходит незнакомая команда, они интуитивно понимают, что это может быть «пуск», и вместо того, чтобы действовать, начинают звонить вышестоящему командованию и спрашивать, не ошибка ли это. Вероятно, многие не смогут выполнить эту команду и не все ракеты улетят.
Предположим, участие России в сирийской войне действительно было нужно, чтобы скрыть отступление с Украины. Какова вероятность того, что Россия начнет военную кампанию в каком-то другом регионе, чтобы скрыть отступление из Сирии?
Это возможно. Сейчас внимание отвлечено от Украины. Уровень поддержки со стороны населения военных действий России достаточно высок. Вероятно, это некое воспоминание о тех временах, когда СССР боялись и считались с ним. Есть зависть к Америке, которая обладает мощной экономикой, является сильной политической и военной державой, и есть раздражение от невозможности быть с нею на равных. Стремление России быть на равных с США толкает к локальным конфликтам. Если Россия уйдет из Сирии, не достигнув поставленных целей, то можно ждать нового конфликта в новом регионе. Но и если сирийская операция завершится успешно, очень вероятно, что окрыленный таким «успехом», Путин начнет военную кампанию где-нибудь еще. Например, в странах Прибалтики, потому что их шаги в рамках сотрудничества с НАТО и ЕС раздражают Россию. Думаю, что на военное противодействие у России не хватит ресурсов, но она может начать финансировать и организовывать пятую колонну.