Преподаватель арабского языка Хельсинского университета эмерит-профессор Фарук Абу-Чакра родом из разоренного гражданской войной Ливана. Как представитель друзского меньшинства он считает, что поток исламистов в Европу необходимо остановить немедленно.
- Вы родом из несказанно пестрого по религиозному составу Ливана, где вместе проживают христиане и мусульмане различных конфессий, а также представители всяких других религий.
В Ливане множество меньшинств, я принадлежу к друзам. (Хотя Абу-Чакра называет друзов представителями протестантского ислама, сунниты не считают их мусульманами. В Ливане проживает 200 000 друзов, а во всем мире их порядка пары миллионов. Благодаря своей великолепной приспособляемости друзы всегда играли в истории Ливана значительную роль, но в тоже время их подвергали преследованиям, а недавно в Сирии они стали целью представителей ИГИЛ. Вера друзов включает в себя, кроме ислама, элементы христианства, иудаизма и философских учений. Говорят друзы по-арабски. – Н. Н.) В университете я изучал историю религии – меня интересует роль религии в обществе.
Некоторые религии в течение времени развивались, некоторые стагнировали. Христианство 16 века существенно отличается от современных христиан. Проблема мусульман заключается в застое.
Сейчас много говорят о толковании Корана, но на самом деле проблема не в этом – посмотрите в Ветхий Завет, он говорит о большем насилии, чем Коран. Суть Корана более цивилизована. Таким образом, проблема не в Коране, ведь в любом древнем тексте можно найти положения, которые не вписываются в современное общество.
- Действительно, в Библии мы тоже можем найти весьма агрессивные призывы. Для меня вопрос не в содержании этих двух священных писаний, а скорее в том, в какой фазе находится живущее по ним общество. В зависимости от ситуации в писаниях находят подходящие строки, будь это призывы к войне или к миру.
Именно. И давайте не будем забывать, что ислам не един, их имеется несколько видов, в основе которых лежит Коран. Так что проблема не в Коране, а в его трактовке.
У большей части современных толкователей Корана нет ни малейшего понятия о том, как функционирует современный мир, что такое глобализация. Они салафисты, которые хотят вернуться назад в прошлое к «чистому» исламу и построить общество на основе шариата. Они борются против модернизации.
- Гражданская война в Ливане – грустная глава в истории отношений мусульман и христиан.
Да, но и у мусульман были свои междоусобные конфликты, так чему удивляться, что у них есть разногласия с христианами?
- Так что же различает конфликты между различными мусульманскими сектами от их конфликтов с христианскими государствами?
В конечном итоге ни одна из сторон не верит в судьбу, но ценит силу и достоинство. Вопрос в том, кто что контролирует. Нельзя считать виновниками развязывания гражданской войны в Ливане только мусульман, ведь когда в 1926 году французы предоставили Ливану независимость, то они оставили у власти католиков-маронитов.
Христиане и друзы Ливана всегда хотели освободиться от власти Османской империи и ислама. Тамошние мусульмане различных течений стали действовать во имя того, чтобы создать единую исламскую нацию, т.е. строить ее на основе религии, а не национальности.
Тогда в государстве доминировали христиане, у них было две очень влиятельные партии, которые имели четкую антикоммунистическую, антипанарабскую и антиисламскую направленность. Кроме того, в 30-е годы они были носителями фашисткой нацистской идеологии. Интересно, что при этом они не были против евреев, поскольку им нужны были еврейские голоса. Сын одного из лидеров этих партий потом стал президентом страны, а в 1982 году сирийцы его подорвали. Мой лучший друг был членом этой партии и тоже погиб при этом взрыве. Да и сам я в студенчестве был тоже политически активен и участвовал во многих тогдашних событиях.
Эти партии были резко антиисламскими, что с точки зрения будущего целостности Ливана было плохо. Пример Ливана показывает, что крайности на одной стороне, порождают экстремизм на другой. Так и в Европе в противовес исламскому экстремизму активизировались правые экстремисты. Конфликты между двумя крайностями могут эскалировать. Преступность растет, люди не чувствуют себя в безопасности на родных улицах. Ситуация с правыми экстремистами усугубляется и в Финляндии.
- Вы считаете себя арабом или ливанцем?
Мне бы не понравилось, если бы кто-то называл меня арабом. Я ливанец. Правда, мой родной язык арабский. В молодости я поддерживал арабских националистов, так что я знаю, что это такое. Но тогда речь не шла о конкретной религии, а обо всем другом. Исламу чуждо все новое.
- Одной из целей исламских экстремистов является объединение арабского мира, в то время как либеральные арабы предпочитают определять свою принадлежность по родной стране?
Да. Панарабизм как явление сравнительно новый феномен, ему лишь пару столетий.
- Спрашиваю вас как преподавателя, возможно ли переучить прибывающих в Европу беженцев-мусульман в настоящих европейцев?
Это не так просто. Большая часть прибывающих сюда арабов просто неграмотна. Для начала необходимо будет научить их читать и писать на их же родном языке. Как учить их иностранному языку, если они родного письменного не знают?
Когда-то в шведском Лунде я преподавал язык первым беженцам. Это означало, что начинать приходилось с родного языка. Они не знали алфавита.
Большая часть из них очень ограниченные люди. Уйдут поколения, прежде чем они смогут приспособиться к другому мировоззрению. Их мозги забиты закачанной туда дезинформацией и ненавистью к другим религиям, особенно к иудаизму. Они по-прежнему верят в то, что Нобелевская премия досталась еврею, потому что комитет по премиям коррумпирован.
Мнение мусульманина изменить очень трудно. Его мозги промыты, он всю жизнь слышал одно и то же. Даже если знает, что вы правы, он согласится с вами, но скажет, что его мнение более правильное. Логики тут мало.
- Мусульманские общины европейских городов не стремятся стать частью демократического общества, они продолжают жить по своим законам.
Они никогда и не были частью общества. Между демократией и шариатом одни противоречия – это просто совершенно разные вещи.
- Эстония впервые столкнулись с тем, что в страну начнут прибывать сотни, а может и тысячи беженцев из мусульманских стран. Как нам быть в этой ситуации?
Прежде всего, нужно понять, скольких вы способны принять – миллион, два или десять миллионов?
- Многие считают, что мы не должны принимать ни одного.
На самом деле западный мир это крошечный островок демократии. Продолжая в том же духе, мы потеряем свою демократию. Мы уже видим мятежников в Хельсинки, видим, как прогрессирует беззаконие и растет преступность, поскольку беженцы не привыкли к демократическим нормам.
Я не против беженцев, но прежде всего следует подумать о том, сколько их можно принять. Кроме того, многие из них никакие не военные беженцы.
Финны и шведы наивны! Я не знаю в Хельсинки ни одного араба, который бы не относился критически к нынешней наивной благодушной политике Запада в области иммиграции.
Если вы хотите помочь этим народам, то отправляйтесь в их страны и помогайте им у них дома. Решите тамошние политические проблемы! Россияне смеются над Финляндией и Швецией – им нравится, что на Западе больше нет порядка.
- Для меня самая большая проблема прибывающих сюда беженцев, в том, что они теряют свои корни. Они обосновываются в городах, потеря ими корней порождает криминогенную обстановку, из чего, в свою очередь, вырастает экстремизм.
Интеграция арабских мусульман более сложная задача по сравнению с другими народами. Подключение их к общественной жизни даже близко несравнимо с интеграцией русских.
- Что вы думаете о тех, кто хочет принять вместо мусульман сирийских христиан?
Нет, и знаете почему? Потому что они нужны для того, чтобы на месте просвещать арабов. Лучшие школы как раз христианские. Христиане более открыты, они имеют контакты с внешним миром, они более образованы.
Интеграцию арабов делает более сложным то, что и тут им доступны арабские телеканалы, есть возможности общаться с оставшимися на родине родственниками, а нередко у них есть и дом на исторической родине.
К сожалению, я вынужден констатировать, что очень мало арабов пробилось в западном обществе. Например, китайцы гораздо более успешны. Мусульмане из Восточной Азии, Бангладеш или Индии тоже пробиваются лучше, чем арабы. В основе этого лежит более высокий уровень грамотности.
- Я попытался через организации беженцев найти для интервьюирования беженца, который был бы готов говорить о жизни на более высоком уровне, чем «I want to Germany» (Хочу в Германию, англ.) Человека, который оказался бы способен проанализировать свою ситуацию на метауровне кризиса с беженцами. Желательно также, что бы он владел английским языком. Но мне не сумели найти такого человека. До сих пор в прессе беженцы освещались несколько однобоко.
Так оно и есть. Обучаясь в Лундском университете, я жил в общежитии. К нам подселили польского еврея, мы его подкармливали. Но теперь он стал шведским министром. Многие беженцы стали успешными людьми, но мусульманские общины тут же «поглотили» приехавших мусульманских беженцев и устроили им промывку мозгов. Там они и остались. Невозможно развиваться, когда нет контакта с другими людьми. С точки зрения европейца, их мозги неправильно сконструированы.
- Каким рисуется будущее Европы на фоне продолжающегося притока мусульман?
Надеюсь, что еще не слишком поздно что-либо предпринять против потока беженцев. Хотя, может и поздно, массовую миграцию следовало бы остановить раньше, но эти глупые политики…
Те, кто уже приехали, создают проблемы. Европа может исламизироваться за пару-тройку веков. Я стараюсь не быть эмоциональным, а просто прагматичным.
- Значит, следует немедленно положить конец иммиграции?
Нелегальную иммиграцию следует немедленно остановить полностью! Прямо сейчас! Пока еще не поздно!