Проповедь канцлера права

Михкель Мутть Фото: Peeter Langovits

Отечественный национализм вырождается в национализм воскресный. Канцлер права призвал к переходу от этноцентричного государства к гражданскому, однако последнее у нас уже практически существует, полагает колумнист Михкель Мутть.

По своей должности канц­лер права время от времени должен выступать перед народными избранниками.

Как президент и некоторые другие. Из рассматриваемых Тедером тем наибольший резонанс вызвали достойные обсуждения вопросы по части гражданства. Идея такова: 15-летние дети не имеющих гражданства родителей могли бы не ходатайствовать о получении гражданстве в порядке натурализации. Подавать заявление родителям надо было бы только в случае, если они не хотят для своих детей гражданства Эстонии.

Здесь следует различать два момента: само предложение и его подачу. Суть деятельности канцлера права является преимущественно реактивной, это значит, что он рассматривает, соответствует ли состояние вещей Конституции. Представленный сейчас повод для размышления является преимущественно проактивным, упреждающим.

Разумеется, канцлер права занимается Конституцией в целом, что подразумевает и т.н. дух Конституции. Однако это позволяет растягивать понятие словно резинку от штанов, так что в связи с Конституцией можно говорить абсолютно обо всем, без разницы где и когда.

Отношение же к самому предложению канцлера зависит от того, являемся ли мы оптимистами или пессимистами по отношению к вопросу возможностей интеграции эстоно- и русскоговорящих.

По сути, предложение Тедера означает предоставление некоторым людям гражданства автоматически. Поскольку таких не имеющих гражданства родителей, которые запретили бы его получение своему ребенку, видимо, найдется немного (это гражданство может ведь и пригодиться, словно льготная карточка какого-нибудь торгового центра!).

На практике это коснулось бы всего пары тысяч детей, что даже в масштабах Эстонии совсем немного. Если гражданство за т.н. особые заслуги предоставлялось и в весьма сомнительных случаях, то почему бы в качестве акта доброй воли не предоставить его детям, ведь в конечном счете именно от них зависит будущее национальных отношений в Эстонии?

Не думаю, что это существенно скажется на мотивации изучения в школе эстонского языка. Гораздо важнее, как это отметил и канцлер права, сам сигнал, который подала бы такая поправка к закону. Но кому именно?

На Москву это не оказало

бы какого-либо воздействия, Кремль сознательно игнорирует это. Для Запада этот жест был бы небольшим, но все-таки аргументом. Он имел бы значение для нас самих. Я согласен с тем, что заявил Тедер в «Актуальной камере»: эстонское государство уже достаточно сильное, чтобы позволить себе подобные вещи.

Для меня эта тема находится на той же оси, как, например, участие в НАТО и других миссиях или же отправка медиков и специалистов в области логистики на другой конец света. Все это лишь подтверждает то, что необходимо подтверждать постоянно: Эстония — государство, которое воспринимают серьезно, и оно знает, что делает.

Но так я думаю светлым утром. К вечеру находит пессимизм. Стало быть, эстонское гражданство — это что-то такое, для вручения чего приходится постоянно снижать планку? Я уже представляю себе, как какой-нибудь молодой русский парень возмущается тем, что ему без его ведома навязали какое-то гражданство.

Предложение затрагивает и принципиальные вопросы. Во-первых: расширение круга русскоговорящих граждан несомненно не преследует цели создания мультикультурности, а стимулирует укрепление эстонской культуры. Чтобы насытить ее новой энергией.

Что касается Эстонии, то, исходя из нашей недавней истории, здесь не действуют общепринятые в мире иммиграционные схемы. Ведь мультикультурность, образно говоря, означает, что различные национальные группы будут уплетать в различных районах города блюда своей национальной кухни и читать молитвы на своих языках, не намереваясь осваивать язык страны проживания и участвовать в ее общественной жизни.

Является ли для нас такая опасность реальной? Такое может случиться, скажем, лет через пятьдесят, но не в связи с русскими, ведь мы с ними слишком долго притирались друг к другу. И все-таки я допускаю, что часть детей нынешних неграждан станут гражданами во всех отношениях, это будут славные эстонские русские, с равным ударением на оба слова.

Во-вторых, канцлер права отметил, что до сих пор у нас было этноцентричное общество и можно было бы потихоньку переходить к гражданскому обществу и государству. Но позвольте, если наша общественность сопереживает успехам и провалам Ксении Балты столь же горячо, как и Герда Кантера, то ведь это и означает явное государственное отношение!

Я не буду рассуждать о том, должна ли уйти в прошлое эпоха национализма или нет. Давайте просто трезво посмотрим, как обстоят дела с этой «гердеровской штукой».

Если в анкете спрашивают, является ли национальность для вас существенной, мы отвечаем «да». И если требуется быть националистами на словах, то мы становимся ими так, как это было во время апрельских событий. Это необходимо, но ведь из этого должны проистекать поступки.

В то же время кто откажется от импортных продуктов питания и поддержит эстонского хуторянина, хотя товар последнего дороже? Немногие. Станет ли рядовой гражданин напрягаться ради того, чтобы эстонский язык не изменялся слишком уж быстро (изменения в языке в принципе явление нормальное)? Нет, повсюду слышны заимствованные из других языков речевые выверты. Поддержит ли кто партию, в программе которой, наряду с общими положениями, есть и нечто специфически национальное? Поддерживают, однако все меньше и меньше.

Зачем мы говорим здесь о национальном? Повсюду наблюдается лакейское мышление — самая большая беда Эстонии.

Как известно, самый большой национализм заключался бы в повышении рождаемости и не просто так, а с конкретной целью — с целью приращения нации. Но много ли у нас таких «идеологических младенцев»? Они были, когда возрождалась государственность, но сейчас они сами достигли детородного возраста. И похоже, если они и заводят детей, то исключительно в силу зова природы, по любви, в качестве пенсионного страхования, но вовсе не для того, чтобы увеличить народ Эстонии.

Самые главные националис­ты сейчас, наверное, зарубежные эстонцы. Эстонский нацио­нализм отечественного производства начинает понемногу переходить в воскресный национализм. На практике же у нас налицо гражданское государство.