Власть № 4. Жили они плохо, но недолго

Насчет компенсации Райдала за телефон нам ничего не известно. Фото: Scanpix/Postimees

Как бы дожить бы…

Немного затихшая на время торжеств и спортивных состязаний дискуссия о повышении пенсионного возраста разгорелась с новой силой. Эвелин Сепп в своем блоге назвала вступающий с 2017 года в силу Закон об увеличении пенсионного возраста до 65 лет возвратом крепостного права, от которого Эстония избавилась еще в 1816 году. Чтобы оттенить параллель, она отмечает, что к этому времени все средства производства будут, вероятно, принадлежать банкам. Сепп считает, что, кроме того, в итоге мы получим резкое увеличение армии безработных допенсионного возраста. Хорошо еще, что средства воспроизводства банкам пока не принадлежат, а то вымерли бы все, как мамонты.

Впрочем, гарантий, что не вымрем, тоже нет никаких: главным образом потому, что, по данным ООН, средняя продолжительность жизни мужчин в Эстонии – 65,9 лет, женщин – 76,8. Следовательно, мужчинам после выхода на пенсию жить останется меньше года. И это в среднем. А что такое средние показатели, всем прекрасно известно на примере средней заработной платы по стране.

Кстати, еще четыре года назад Postimees, сетуя на сокращение продолжительности жизни мужчин в Эстонии, приводила на полтора года больший срок. Иначе говоря, законодательство у нас развивается вопреки природе, и мужчины уж точно будут умирать на работе, не доживая до пенсии.

Вот ведь и доблестным эстонским военным и полицейским тоже пообещали выход на пенсию в 65 лет, а заодно лишение льготных пенсий, например, за спецоперации. В бой за свой личный состав вступил командующий Силами обороны Антс Лаанеотс, который назвал такую ситуацию прямо-таки абсурдной. В эфире Kuku raadio он предложил отправить составителей законопроекта в Афганистан. Присоединяемся к его пожеланиям! Примечательно, что, как пишет Eesti Päevaleht, министр обороны Яак Аавиксоо и министр внутренних дел Марко Померанц не дали по поводу военных и полицейских, то есть своих подчиненных, внятных комментариев.

И как-то скромно прозвучал голос руководителя Центрального союза профсоюзов Харри Талига, который регулярно сетует, что при принятии важных государственных решений мнение его организации игнорируется. Талига робко попросил правительство заняться повышением пенсионного возраста после кризиса. А самые, видимо, активные профсоюзы – профсоюзы железнодорожников, принялись собирать подписи против реформы. В распространенном по этому поводу пресс-релизе председатель профсоюза железнодорожников Олег Чубаров отмечает, что проходящее в Рийгикогу обсуждение данного закона показывает: политики не умеют смотреть в будущее. «Я сомневаюсь, что решение об увеличении пенсионного возраста полезно для развития нашей экономики. Это решение принято быстро и без основательного анализа, а это и есть цель наших политиков», – цитирует его слова Postimees.

Нет, весь я не умру!

Трудно сказать, в этом ли цель наших политиков, но еще один результат их социальной деятельности таков: в прошлом году почти половина из числа тех людей, которые умерли неестественной смертью, покончили жизнь самоубийством. Как признался, выступая перед парламентом, министр внутренних дел Марко Померанц, профилактика самоубийств не являлась приоритетом, ею занимались недостаточно. И уточнил при этом: он понимает, что рост числа суицидов в немалой степени связан с экономической ситуацией, и призывает бороться с проблемой, так сказать, сообща. Бороться будем всем миром, зарплату продолжат получать министры.

Померанц, видимо, вообще считает, что самоубийства – единственная проблема Эстонии, по крайней мере, в зоне его ответственности. В своей блестящей статье «Сохранится ли Эстонское государство? Что за вопрос!», опубликованной в Virumaa Teataja, он уверяет, что всё хорошо, поскольку КаПо защищает, погранохрана охраняет, а спасатели спасают. В общем, прекрасная маркиза, пишите письма.

А пока у нас всё хорошо, известные местные то ли журналисты, то ли блогеры Инно и Ирья Тяхисмаа, которых на днях почему-то не пустили на пресс-конференцию правительства, приводят ссылку на статью, размещенную на сайте counterpunch.org, в которой пишут, что нынешняя ситуация в Латвии и Эстонии – хуже, чем война. «В Латвии и Эстонии за последние 20 лет истребили всю местную промышленность и сельское хозяйство, а людей, которые вышли из советских времен без долгов, сделали рабами западных банков». Не иначе и там пошустрила рука Москвы. А у нас всё равно всё хорошо.

Ускорение свободного падения

А чтобы у кое-кого было не слишком всё хорошо, Европейский центробанк строго указал Эстонии, что не стоит устанавливать государственным служащим зарплаты в евро. И если председатель конституционной комиссии Вяйно Линде рекомендует не обращать внимание на этот окрик из Европы, то, по информации Äripäev, министр финансов Юрген Лиги склонен, всё же, к этому окрику прислушаться и не советует ломиться в еврозону через черный ход.

Что же касается простого люда, то, по данным Департамента статистики, 52% жителей Эстонии не справляются с экономическими трудностями, причем 15% не справляются вообще. Один из читателей Delfi резюмировал свое мнение в отношении падения зарплат сочной фразой: «Зарплата только на Тоомпеа, у остальных – пособие».

Впрочем, насчет Тоомпеа – это вопиющая читательская ошибка. Говорят, председателю горуправы Отепя Яанусу Райдалу недавно увеличили компенсацию за использование личного автомобиля в служебных целях – на 4000 крон в месяц. Но, как писала недавно SL Õhtuleht, деньги явно пойдут на что-то другое. Дело в том, что водительские права у Райдала полиция отобрала за пьянство за рулем, оштрафовав его на 10 200 крон.

Тем временем средняя брутто-зарплата по стране в последнем квартале прошлого года составила 12 259 крон, что на 6,5% меньше, чем годом ранее. Аналитики разошлись во мнениях – большое это падение или нет. Если представитель SEB Хардо Паюла ожидал 10-процентного обрушения зарплат, то Марис Лаури из Swedbank заявила ERR, что показатель падения совпал с прогнозами. А руководитель аналитического отдела Nordea Сандер Клаос удивился, что падение ускоряется. Пациент скорее жив, чем мертв. Или наоборот. Но это, в сущности, такие мелочи.