Таави Рыйвас: для меня воля народа священна

По утверждению Таави Рыйваса, было бы преждевременно полагать, что кто-то из партнеров по проработавшей два месяца правительственной коалиции уже сейчас захочет ее разрушить. Фото: Сандер Ильвест

Премьер-министр Таави Рыйвас очень уверен в себе и считает свою команду более сильной, чем она была поначалу.

Правительство, отработавшее в поте лица своего ровно два месяца, по словам тридцатипятилетнего премьера, готово к критическим выпадам и принятию болезненных решений. На протяжение этих двух месяцев мы пуб­ликовали беседы с новоявленными министрами и, судя по интервью с премьером, данная публикация не должна стать лебединой песней его кабинета.

Всегда готовы!

– Сохраняете ли вы уверенность в том, что у вас сильное и дееспособное правительство, которым можно руководить?

– Всё в большей степени. Не секрет, что начало было для нас довольно сложным. Мы проанализировали это и пришли к выводу, что, видимо, сами были виноваты в том, что во время коалиционных переговоров не говорили о своих решениях достаточно открыто. Мы извлекли урок из этой ошибки, и при составлении стратегии государственного бюджета работа пошла уже гораздо более слаженно.

И поскольку в ходе этого процесса мы изменили некоторые детали, а также пошли на ряд уступок, то наша рабочая атмосфера значительно улучшилась. Споры все равно происходят, но атмосфера очень хорошая. Вероятно, сказалось еще и то, что сейчас во всех входящих в правительство партиях внутренние выборы уже прошли. Больше не требуется критиковать кого-либо из партнеров по коалиции, чтобы упрочить свое положение на выборах. А в какой-то момент это ощущалось.

– Вы говорите, что атмосфера в правительстве хорошая, но не досадно ли вам в то же время, что партнеры по коалиции в самом начале усложняли сотрудничество?

– Наоборот. Все привыкают к новой роли. Вот и сегодня (9 июня – прим. Т. К.) несколько часов продолжались очень содержательные дискуссии на тему беженцев, и такие вызовы жизнь подбрасывает нам еженедельно. И чтобы преодолеть их, взаимоотношения в правительстве должны быть хорошими. Наверное, то, что погода в Доме Стенбока улучшилась, станет заметно и со стороны.

– Лидер социал-демократов Евгений Осиновский заявил, что три партии пришли к соглашению, что после Иванова дня коалиционный договор будет пересмотрен. Существует ли такая договоренность?

– На самом деле он сказал, что те важные соглашения, которые до сих пор были заключены в правительстве – коалиционное соглашение, стратегия государственного бюджета, те законопроекты, которые уже направлены в парламент, – оправданны, и социал-демократы намерены оказывать им поддержку. Это важно осознавать как нам, так и IRL. Что же касается будущих дискуссий, то, разумеется, не следует исключать усовершенствования соглашения. Я убежден, что со временем будет появляться все больше конкретных хороших идей по поводу того, что следует предпринять для решения стоящих перед Эстонией задач. Мы всегда готовы к обсуждению, всегда готовы отстаивать то, что представляется наиболее важным нам и нашим избирателям: сокращение налогового бремени на рабочую силу, достижение экономического роста. Означает ли реализация всего этого пересмотр коалиционного договора или принятие к обсуждению новых хороших идей – вопрос стиля.

Пустяки, дело житейское

– Из стана Партии реформ раздаются критические замечания – мол, это соглашение не соответствует лицу партии. Теперь соцдемы хотят еще в большей степени придать соглашению собственное лицо. Значит, уже через несколько месяцев после подписания документа о создании правительства он не работает. Его уже пора менять.

– В нашей партии, как и в других, имеются тысячи членов, среди которых есть такие, которые не ощущают особой своей «сопричастности» к этому договору или же придерживаются иного мнения по каким-то вопросам. Самое простое – это критиковать пункты, вписанные в договор по настоянию партнеров. У нас тоже есть такие, кто заявлял, что тот или иной пункт от соцдемов или IRL не годится. Но ведь мы не одни в правительстве. Мы выдали избирателям свой вексель и намереваемся по нему заплатить. Если мы хотим, чтобы правительство и впрямь было трудоспособным, мы должны взаимодействовать с бóльшим количеством людей, чем с несколькими десятками человек из фракции Партии реформ. Разумеется, наши партнеры тоже давали обещания своим избирателям. Если нам удастся договориться, то у правительства будет единая политика. И тогда Партии реформ также придется ее поддержать. Я не вижу в этом ничего странного. Наоборот.

– Странным в разговорах по поводу пересмотра соглашения является то, что непростые темы – например, вопросы налогообложения – оказываются принятыми в Рийгикогу на ночных заседаниях, а при необходимости – и на внеочередных заседаниях. Не то чтобы речь шла о чем-то неприкосновенном, но пересматривать коалиционное соглашение каждые три месяца?! Намерения Осиновского кажутся не слишком-то сохраняющими коалицию, скорее, они ее раскалывают.

– Это вовсе не так уж страшно. Те решения, которые сейчас примет Рийгикогу, с точки зрения будущего очень важны. Например, мы понижаем налоги на рабочую силу, что является одной из составляющих долговременного плана по повышению конкурентоспособности экономики Эстонии. В каждом международном сопоставительном отчете нам рекомендуют снизить налоги на рабочую силу, чтобы Эстония создавала высоко­оплачиваемые рабочие места, чтобы экономика могла расти.

Это очень важные решения. Даже если для компенсации этих решений придется немного повысить акциз на алкоголь или табак или даже акциз на топливо в достаточно скромных пределах. Крайне неуместно было бы подчеркивать только источники покрытия расходов, когда на самом деле следовало бы рассматривать масштабный план. Не стоит слишком зацикливаться на крат­ковременных источниках покрытия.

Если каждый из сограждан даст мне по рублю…

– Для людей повышение налогов – это очень важно, поскольку для них важно ежедневно сводить концы с концами.

– Я не думаю, что по здравому размышлению кто-то уверен в том, что, например, цена на алкоголь или табак должна оставаться в магазинах неизменной даже тогда, когда доходы растут. А также и акциз на топливо, поскольку пять центов – это такой масштаб, который на практике не заметен. Мы знаем, что на таллиннских автозаправках уже сейчас можно заметить расхождение в ценах, и оно более значительно, чем пять центов.

Важно знать, что все эти налоговые решения помогут нам снизить налоги на рабочую силу, повысить конкурентоспособность экономики. Необходимо думать о будущем наших детей. Этого направления следует придерживаться и впредь, тогда мы сможем быть уверены, что то государство, которое мы передадим в наследство своим детям, будет более конкурентоспособным, чем оно является в настоящее время.

– Звучит хорошо, но недоверие к вам и к правительству растет и в народе, и в рядах вашей собственной партии, да и оппозиция в Рийгикогу настроена критически. Центристская партия планирует вынести вам вотум недоверия.

– Думаю, что даже центристы понимают, что правительство принимает очень принципиальные, важные для общества Эстонии решения. В том числе не только по части улучшения экономической среды, но и направленные на повышение уровня жизни тех, кто в этом наиболее нуждается: семьи с детьми, люди, получающие прожиточное пособие, которые явно являются самой уязвимой целевой группой. С 2017 года планируется выплачивать отдельное пособие для одиноких пенсионеров, продолжится и работа над реформой трудоспособности.

Несомненно, будут критиковать и программу административной реформы: что ее почему-то не надо проводить, или же планы правительства не те. Но мы, несомненно, не собираемся быть таким правительством, которое сидит сложа руки и боится критики. Если мы уверены, что делаем правильные вещи, которые важны для Эстонии в долговременной перспективе, то мы должны быть готовы в краткосрочном плане выдерживать критику. Все это во имя долгосрочной перспективы. И я совершенно убежден, что когда я однажды завершу свою деятельность премьера, то смогу сказать, что я сделал все для того, чтобы Эстония стала лучшим местом, чем была до того, как я начал работать.

Народ нам верит – всем, всему!

– Все это очень красиво, но Центристская партия чудила с выражением вотума недоверия достаточно долго: подадим заявление, не подадим. Есть ли у вас с ними другие соглашения? Центристы очень активизировались, они разговаривают со всеми. И соцдемы посматривают в их сторону.

– Я был бы очень удивлен, если бы центристы не пытались со всеми разговаривать. Они оппозиционная партия, которая непременно хочет улучшить свои позиции в политике Эстонии. При этом правительство работает и общается в том числе и с оппозицией. В политике всегда все разговаривают со всеми. Но считаю ли я реалистичным, что центристам удастся каким-то образом вбить клин в ряды правительства? Я не думаю, что это особо реалистично. Они, непременно, попытаются, они занимались этим уже долгие годы. Они не были бы оппозиционной партией, если бы этим не занимались. Но в правительстве только что определена цель, и работа начата. Думать, что кто-то из участников захочет все это поломать, было бы преждевременным. Полагаю, что и Центристская партия достаточно хорошо это понимает.

– Готова ли Партия реформ стать оппозиционной партией?

– Я не вижу сейчас для этого оснований. Избиратели Эстонии доверили Партии реформ управлять эстонским государством. Третий раз подряд. Народ выразил на выборах свою волю и для меня воля народа священна. Существуют всякого рода интриганы и политтехнологи, однако…

– …том числе и в самой Партии реформ…

– Безусловно, и среди нас тоже имеются люди, которые хотели бы иметь другую коалицию, однако они не особо считаются с теми людьми, которые отдали нам свои голоса. А это – самый надежный мандат, какой только может быть в Эстонии у какого-либо политика, у какой-либо партии. На выборах эти голоса показали, что Партия реформ является явным победителем на выборах.

– Я слышала, что у вас в партии были советчики, рекомендовавшие сразу создать коалицию с Центристской партией. Что было бы намного проще. Тогда вы очень решительно высказались по поводу центристов – «ни за какие деньги». Не изменили ли эти несколько месяцев вашей решительности?

– Таких более или менее благожелательных советчиков у премьер-министра всегда хватает. И тех, кто норовит мне советовать, куда больше, чем тех, к кому я сам обращаюсь за советом. Очевидно, существуют и те, кто советовал бы создать иные коалиции, однако я уверен, что эта коалиция на нынешнем политическом ландшафте – наилучшая.

Я не делал секрета из того, что желал бы, чтобы и Свободная партия продемонстрировала твердость взглядов и поучаствовала в составе нынешнего правительства. Я ведь не шутки ради неделями просиживал с ними в Доме Стенбока, мы пытались учесть в соглашении и их пожелания. Да и в это соглашение включено довольно много предложений, поступивших от Свободной партии. Мы договорились с IRL и с СДПЭ, что оставим их в соглашении, даже когда Свободная партия покинула стол переговоров.

После выборов я, наверное, единственный пожалел о том, что в составе правительства вместо четырех партий оказалось три. Я хотел, чтобы Свободная партия также претворяла в жизнь данные своим избирателям обещания. Я их не осуждаю, что они не захотели это сделать, поскольку они сразу честно сказали, что не совсем уверены, хотят ли войти в правительство. В этом отношении они повели себя с нами корректно.

Правительство больших дел

– Как вы сами думаете: прав ли народ, когда считает, что правительство приняло множество неверных и противоречивых решений? Или же в обществе просто царит растерянность и оно постоянно чем-то недовольно?

– Думаю, что главная проблема заключалась в том, что мы в недостаточной степени разъясняли наши предпочтения. И сразу же после заключения коалиционного договора столкнулись с экономическим прогнозом, который не предвещал хороших новостей. Это, в свою очередь, обусловило потребность в болезненных решениях. Разумеется, это не радует. Вплоть до соглашений по бюджету в самом правительстве тоже оставался ряд вопросов…

Да, свою роль здесь сыграло то, что в других партиях проходили внутренние выборы и все пытались укрепить свои позиции. Но бюджет определил политику этого правительства.

Видимо, в глазах общественности эти непрерывные переговоры слишком затянулись и в какой-то степени стали утомлять. Отчасти эти детальные дискуссии имели положительное значение – в какой-то мере в будущем споров будет меньше. Я видел и такие коалиционные договоры, в которых было пять или шесть страниц, а важнейшим вопросом в социальной программе – перевод стрелок часов.

Например, по поводу административной реформы мы вели споры три дня. Это очень принципиальная вещь, и если у трех партий в итоге складывается общее понимание вопроса, который пытались решить 20 лет, то мы осознавали, что берем на себя достаточно серьезную ответственность. Наверное, есть и такие, кто надеется, что мы не справимся, но мы хотим быть таким правительством, которое не боится делать и большие дела.

– Одно из больших дел, которое зависит не только от правительства – это политика в отношении беженцев. Предположу, что истерика вокруг Закона о совместной жизни была лишь детской игрой по сравнению с тем, что начнется сейчас.

– Предложение Европейской комиссии, на основе которого Эстонии надлежало бы принять 1064 человека, очевидно, будет нам явно не по плечу. Нам следует ясно аргументировать, почему нам это не подходит, почему мы полагаем, что это по отношению к нам несправедливо. При этом мы, разумеется, должны понять, что заниматься этой проблемой надо.

Разумеется, определенные политические силы стараются распалить народ и тем самым завоевать популярность. Я очень благодарен, что эстонские СМИ отражали эту тему взвешенно и рационально. Были продемонстрированы обе стороны медали.

Но было бы совершенно неуместно говорить о массовой миграции, все-таки это незначительное количество людей, гораздо меньшее, чем число тех, кто так или иначе каждый год перебирается в Эстонию. Культивация ненависти и призывы к митингам могут послужить в краткосрочной перспективе интересам определенной партии, но это, безусловно, не будет способствовать решению проблемы.

Можно быть уверенным, что если премьер-министр или министр внутренних дел Эстонии выйдут на Совет ЕС и заявят, что нам предложение Комиссии не подходит, но у нас самих нет ни одной идеи и мы не желаем помогать ни одному человеку, то это не найдет понимания. Если мы хотим добиться необходимого нам результата, мы должны и сами внести разумное предложение.

– Говорят, что IRL считает, что невозможно принять ни одного человека.

– Нет, все не так страшно. У нас бывали очень содержательные и дельные обсуждения. Мы отдаем себе отчет, что если начать решать эту проблему слишком рьяно, мы породим в обществе Эстонии дополнительную напряженность.

– Примем ли мы 150 или 1000 беженцев – ясно, что это не повысит ваш рейтинг, как и рейтинг Партии реформ. Опасаетесь ли вы новых результатов мониторингов популярности партии, и если Партии реформ предстоит и далее терять популярность, какова будет ваша позиция в самой партии? Как вы сможете себя проявить, защитить?

– С того момента, когда меня избрали председателем Партии реформ, прошел год и несколько месяцев. Тогда в рейтинге Партия реформ была на третьем месте среди парламентских партий. Думаю, не слишком многие верили в то, что под моим руководством Партия реформ в третий раз одержит победу на выборах.

А мы победили. Завоевали доверие людей в Эстонии и проделали ради этого очень большую работу. Я совершенно убежден, что мы сделаем это и в будущем.