Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
"Это нужно чувствовать и нести для будущих поколений", — говорит она и гордо поправляет брошь с национальным флагом, распустившуюся цветком на груди.Фото: Александр Набиев
Согласно переписи населения 2010 года, в Петербурге проживает 1534 эстонца. В Ленинградской области их и того меньше — 772 человека. Трудно поверить, но когда-то эстонцы были третьей по численности этнической группой - после русских и финнов. В конце XIX века в Петербургской губернии их проживало более 60 тысяч. XX век не пощадил местную диаспору: две мировые войны и одна гражданская, индустриализация, репрессии, перестройка и, наконец, распад Советского Союза привели к тому, что община стала немногочисленной. Тем не менее традиции внутри нее сильны, а люди сплочены.
«Меня зовут Айно Тонка. В Эстонии не используют отчества, но здесь меня величают Айно Рудольфовна», — представляется героиня. Родом она из северной Эстонии, родилась в 15 километрах от Раквере — в небольшой деревушке Кадрина. Самая известная эстонка в Петербурге — так ее в шутку называют друзья и родственники.
На шее Айно жемчужное ожерелье. Платье в цветочек оттеняет яркий маникюр. Она поправляет прическу, любуясь на себя в зеркальце, и спрашивает: «Снимать будете?» Киваю. «Значит, не зря нарядилась». Айно исполнилось 78 лет.
Во времена студенчества она поехала в горы на Кавказ и там повстречала будущего мужа: «Он тогда был аспирантом. А я в Тартуском училась на химика. Переехала я в Петербург сразу после окончания университета. Любовь все за нас сделала». На вопрос, не жалеет ли она о переезде, качает головой: «Я всегда говорила: если б я осталась в Эстонии, у меня бы такой интересной жизни не было».
Мы находимся в подвальном помещении церкви Святого Иоанна. Это лютеранская церковь эстонского прихода, построенная в 60-е годы XIX столетия. Когда-то при ней был ряд филиальных домовых церквей, работала школа, богадельня и приют для сирот. При Сталине церковь закрыли и перестроили на конструктивистский манер.
Эстонская община вернула себе здание в 1997 году. С 2000 года здесь проходят службы, но смысл этих встреч заключается в другом: «Мы в церковь ходим не потому, что мы сильно верующие. Мы ходим для того, чтобы встречаться тут с эстонцами. Из Эстонии каждые две недели приезжает священник. От него узнаем новости, письма отправляем...» — рассказывает Айно. Она вместе с другими представителями эстонской диаспоры активно участвовала в реконструкции церкви. Исторический облик зданию вернули в 2011 году на деньги Министерства культуры Эстонии. На церемонию открытия даже приезжал тогдашний президент страны Тоомас Хендрик Ильвес.
Меня часто спрашивают: «Как ты здесь живешь? Тебя тут, наверное, репрессируют, ущемляют». Я отвечаю: «За 50 лет меня ни разу никто не ущемил».
"Когда я приехала в Петербург, сразу мужу сказала, что буду здесь жить, если смогу слушать эстонское радио, и с эстонцами буду общаться. Ни первого, ни второго не случилось. Газеты приходили с таким опозданием, что лучше их вообще было не читать. Эстонцев мы не видели. Мы даже не знали, есть ли они тут, где они… Пока не распался Советский Союз.
Так начались первые знакомства. Айно вспоминает: «Встречались глазами в консульстве. Ты им “tere”. Они тебе “tere” в ответ. Оказалось, эстонцев в Петербурге пруд пруди». Так, например, она много лет жила на соседней улице с эстонкой Вийу — с недавнего времени председателем общества эстонской культуры в Петербурге. Само общество открыли в 1992 году. За годы работы восстановили языковую школу, организовали хор Kaja и фольклорную группу Neevo. Айно четыре года руководила школой и обучала детей и взрослых эстонскому языку.
Мы покидаем подвальное помещение церкви. Айно обводит рукой пространство в несколько этажей. Оказывается, эта часть здания сдается под гостиницу. Впрочем, для общины это не единственный способ заработка. Церковь арендуют под службы представители других христианских течений. Вырученные средства идут на нужды диаспоры — мероприятия, кружки, что-то еще. Мы проходим в неф (основная часть лютеранской церкви, где находятся места для прихожан) и застаем одно из таких событий.
"Мы в церковь ходим не потому, что мы сильно верующие. Мы ходим для того, чтобы встречаться тут с эстонцами".Фото: Александр Набиев
"Меня часто спрашивают: «Как ты здесь живешь? Тебя тут, наверное, репрессируют, ущемляют». Я отвечаю: «За 50 лет меня ни разу никто здесь не ущемил». Наоборот, как узнают, что я из Эстонии, говорят: «Ого, из Эстонии? У нас тут все сикось-накось. А как переедешь границу — у вас все чисто-аккуратно». Я считаю, что как ты относишься к другим, так и к тебе относятся. Жить хорошо можно везде, если ты остаешься человеком. А если тебе плохо с самим собой, тебе где угодно будет плохо. И дома ты в гостях, и в гостях ты не дома", — размышляет Айно.
Она вспоминает историю своей юности. В 1941-м старшего брата Айно призвали в Красную армию, ранили под Великими Луками, и он всю войну пролежал в госпитале. На русских он обозлился, поэтому не поехал к ней на свадьбу. Дома, в Эстонии, по причине нездоровья осталась и ее мама: «Она рассказывала, что брат всю ночь пил водку и сокрушался: “Для того ли Айно Тартуский университет окончила, чтобы за русского замуж выйти и от нас уехать?” Потом, когда брат к нам все же приехал, они с мужем подружились. И каждый год родственники приезжали к нам в гости, а мы - к ним в Эстонию».
На правой руке Айно я вижу обручальное кольцо. Мужа нет в живых уже шесть лет. Вместе они 30 лет занимались наукой, альпинизмом, много путешествовали. Когда распался СССР, перешли на лыжи: Тартуский марафон, Финляндия, Скандинавия, Канада… Из последней страны она привезла золотую медаль. Активной жизнью Айно живет до сих пор, в свои 78: «У меня воскресенье так выглядит: в 11.30 репетиция танцев, танцы кончаются — приезжаю в церковь на службу. Служба кончается — еду на репетицию хора, и только вечером домой».
Скоро начнется лютеранская служба, и кто-то подзывает Айно. Напоследок я спрашиваю, что это значит для нее - быть эстонкой: «Объяснить я это не могу. Это нужно чувствовать и передавать следующим поколениям» — говорит она и гордо поправляет брошь с национальным флагом, цветком распустившуюся на груди.
Кстати, имя Айно — финское. Оно означает «единственная».
