Бунт таллиннских прокуроров

Фото: Иллюстрация: Ээро Барндык

Распоряжение Министерства юстиции срочно сократить число заключенных в тюрьмах вызвало возмущение среди таллиннских прокуроров.

«Я не стану заверять своей подписью постановление об аннулировании меры пресечения, якобы по той причине, что «основание отпало», или прочим надуманным и по сути ложным причинам. В ответ на вопросы пострадавших я не собираюсь лгать, будто для взятия под стражу не было оснований, и если будут вопросы, отвечу честно — Министерство юстиции не обеспечило количество мест и прокуратура как институт — учреждение политизированное и зависимое от министерства».

Так в электронном письме своему начальнику от 3 октяб­ря написал один известный прокурор Пыхьяской окружной прокуратуры. В тот же день это письмо в полном объеме попало во внутреннюю электронную рассылку прокуратуры.

Это возымело эффект снежного кома. Десятки прокуроров стали публично высказываться по внутренней рассылке и критиковать распоряжение Министерства юстиции и действующую в прокуратуре систему пунктов при назначении доплат за результативность.

В распоряжение Postimees и телепередачи Pealtnägija («Очевидец») попало содержание этой переписки. Поскольку все это было предназначено для внутриведомственного прочтения, мы не станем разглашать имен авторов. Однако приведем подборку содержания писем. Таким образом, общественность впервые получит представление о царящих в прокуратуре настроениях.

Такую бурю спровоцировали заключенные тюрем из числа уголовных преступников. Многие из них обратились в Европейский суд по правам человека с жалобой на эстонское государство, что в тюрьме у них слишком мало жизненного пространства, — и одержали победу.

В тюрьмах Эстонии на одного заключенного приходится примерно 2,5 квадратных метра жилой площади, европейская норма превышает этот показатель примерно на полметра. Поскольку заключенным теперь полагается выплатить компенсацию в тысячи евро, Министерство юстиции приняло решение, что к 2014 году положение должно измениться.

Для чего надо сократить число заключенных в тюрьмах примерно на сто человек (заметим, что в настоящий момент это уже сделано). Самым эффективным способом было сокращение количества лиц, находящихся в местах лишения свободы под предварительным следствием, руками прокуратуры.

Таким образом, окружным прокуратурам в начале октяб­ря были спущены установки — кому сколько заключенных следует освободить из-под арес­та. Предпочтение при освобождении должно было отдаваться совершившим более легкие преступления вроде незначительного воровства или не столь серьезных накропреступлений.

«Бунт» в Пыхьяской окружной прокуратуре вспыхнул после того, как в отделы пришла подробная информация, кому сколько заключенных следует освободить. Например: отделу наркопреступлений и тяжких преступлений — шесть, отделу несовершеннолетних — два, отделу общих преступлений — шесть человек. Всего 18 заключенных.

Инструкций, как обосновать освобождение преступников, прокуроры не получили. Среди таллиннских прокуроров разразилась буря негодования в адрес Министерства юстиции и Государственной прокуратуры.

Неужели независимая прокуратура превратилась в отдел Министерства юстиции, который безропотно станет исполнять политически значимые установки? Почему вместо здания суперминис­терства не строится Таллиннская тюрьма, ведь о проблеме заключенных было известно давно?

Почему пленум прокуратуры несет на себе знакомую еще с советских времен печать и не правильнее было бы восстановить общество прокуроров, независимое от генерального прокурора?

Таковы только некоторые из многочисленных вопросов, которые, позволили наконец работникам прокуратуры выпустить годами копившийся пар.

2 ВОПРОСA

Ханно Певкур

министр юстиции

Насколько вы в курсе настроений, которые получили отражение в переписке прокуроров Пыхьяской ок­руж­ной прокуратуры?

Настолько, насколько это можно понять из самой переписки. Всех эмоций из написанного черным по белому узнать нельзя. Да, я разговаривал с генпрокурором (Норман Аас. — Ред.) и в течение дня (минувший четверг. — Ред.) пытался понять, что на самом деле может за этим стоять. Но из сказанного генпрокурором я понял, что сейчас эта тема уже неактуальна, а действия в рамках обычной работы прокуратуры привели к тому, что там уже больше нет серьезной проблемы. Безусловно, тема задержаний — не единственная, которая побудила писать эти письма.

По большей части, эта проблема сейчас действительно решена и вопросов больше нет. Однако эти письма показали нечто большее — очевидно, для вас как министра было неприятно услышать, что прокуроры относятся к делу примерно так: есть мы и есть плохо относящая­ся к нам Партия реформ и министр юстиции из этой партии. По сути, это очень необычное противопоставление. Как вы к этому относитесь?

Если люди так написали, значит, это их мнение. Последние десять месяцев я пытался делать свою работу в том духе, что все правительственные учреждения крайне важны и нуждаются во внимании.

Если вы возьмете мои высказывания в СМИ, вы увидите, что и раньше я говорил, что на переговорах по бюджету для меня было два приоритета: продолжение судебной реформы, а также заполнение вакантных должностей прокуроров и увеличение средств для прокуратуры.

К сожалению, в свете дебатов по бюджету на следующий год, образно говоря, здесь нет ничего, кроме теплых рукопожатий. Так, для продолжения судебной реформы мы должны были изыскать деньги из общего фонда повышения зарплат.

На мой взгляд, эти предпочтения ясно дают понять, каково мое отношение к прокуратуре. Для меня никогда не было проблемой общение с генеральным прокурором или прокурорами.

Комментарий

Норман Аас

генпрокурор Эстонии

Само по себе неплохо, что прокуроры обсуждают между собой важные для них темы и размышляют о том, что они сами могут предпринять для лучшей защиты своих интересов. Восстановление профессионального объединения прокуроров, несомненно, неплохая идея. Вместе с тем весьма прискорбно, что электронные письма прокуроров Пыхьяской окружной прокуратуры, предназначавшиеся ими коллегам, без согласия прокуроров стали достоянием широкой общественности.

Электронная переписка в Пыхьяской окружной прокуратуре

Письмо о кризисе идентичности прокуратуры

Автор: окружной прокурор, занимающийся тяжкими преступлениями против личности

Разумеется, я понимаю, что на самом деле вопрос в неспособности Министерства юстиции привести ситуацию с тюрьмами в соответствие с европейскими нормами и идеалами, но эта задача возложена не на прокуратуру, а на Министерство юстиции, которое пытается решить ее, оказывая давление на прокуроров и, конечно, избегая дополнительных расходов.

[---]

Конечно, ситуацию вполне можно было бы решить, еще более ужесточив условия содержания арестованных, и все законопослушные прокуроры наверняка придерживались бы нового порядка. И хотя это не было бы проблемой, зная о том конвейере, каким является Рийгикогу, этой возможностью почему-то не хотят воспользоваться.

Может быть, потому, что позиции МВД и Минюста в этом вопросе расходятся. Ведь в таком случае установка будет исходить не от правительства, а от министерства. И это будет трудно объяснить общественности, особенно перед выборами?

Насколько мне известно, генеральный прокурор не давал такой установки, которая позволила бы прокурорам руководствоваться четкими критериями, кого арестовывать, а кого нет. Наоборот, выбрали «золотую середину» — установку для прокуроров, а возможные проблемы (после освобождения в связи с тем, что «отпали основания», мошенник снова совершит какую-нибудь мерзость) станут проблемой для конкретного прокурора, которого уговорили, не считая, конечно, душевной боли.

Неужели все это делается для того, чтобы не обвинять политическое и административное руководства, а сделать козлом отпущения простого работника? В недавнем прошлом этот стиль назывался конкретно — телефонное право.

[---]

Другое дело, что меня давно беспокоило то, что, к сожалению, связано с этой самой проблемой заключенных. Мы превратили статистику в идола, в вещь в себе. Я не хочу сказать, что статистика не нужна или не имеет значения, но у нас (и не только в прокуратуре) статистика превратилась в самый важный инструмент для создания имиджа, главное — красивые цифры.

[---]

Каждый год на собраниях поднимается вопрос о том, кто больше отправил людей под суд и т.д. [---] Если создавать конкуренцию в команде (например, платить за результат), то команды не будет. Вместо нее появится группа лиц, соревнующихся друг с другом. Опять же встает вопрос выбора. Разве проводившиеся в последние годы летние корпоративы позволяют судить о прокуратуре как о единой семье?

[---] Лично мне кажется, в прокуратуре дополнительные выплаты можно было бы платить (если вообще платить) только за хорошие и содержательные результаты (явно сложные и объемные дела независимо от статьи и отдела, новая правовая позиция, акцептированная Госсудом, или нечто подобное).

А не за то, чтобы как можно больше людей определить как преступников. Не говоря уже о такой опасной возможности, когда человек, получающий зарплату на тех же основаниях, ради дополнительных выплат захочет «приукрасить» результаты своей работы. Я опять же имею в виду конкретный казус, но не хотелось бы называть имен. В нашем доме достаточно тех, кто имел отношение к этому случаю, и они все поймут.

[---]

Мне кажется, что в прокуратуре между руководством и рядовыми работниками лежит пропасть, цели и установки руководства не всегда понятны, но главное, нет чувства сопричастности. Говорить о том, что прокуроры могли бы высказывать свое мнение по разным вопросам, это демагогия. Этого не делают, боясь утратить положение, работу, выглядеть смешным и пр.

[---]

Можно заранее предположить, как будет проходить пленум прокуроров: утвердят повестку дня, затем прозвучат доклады/лекции министра юстиции, генерального прокурора, приглашенных лиц, утвердят ведущих и старших прокуроров, кандидатуры которых предварительно согласованы (в т.ч. ­Яана Наабера (государственный прокурор). — Ред.), сообщат результат выборов и под конец объявят о том, что пленум завершил работу.

Предложения, как правило, не встречают возражений, да их и быть не может, ведь все уже согласовано. Никакой дискуссии и споров.

[---]

У нас ведь, к сожалению, не принято высказывать свое мнение, разве что за чашкой кофе. Может, генеральный прокурор, который ведет пленум, и не хочет поднимать такие вопросы.

[---]

Я разделяю мнение, что в команде всегда должны быть люди, которые не боятся спорить и не соглашаться с теми, кто занимает верхние ступени продуктовой лестницы. С моей точки зрения, только так можно избежать ошибок и застоя. Эти слова не в укор какому-то конкретному человеку, моя критика направлена против явлений, в первую очередь против конформизма, в том числе против меня, ранее предпочитавшего отмалчиваться. Те, кто входит в руководство, могли бы поддерживать честную обратную связь. Наверху одиноко, особенно если внизу все хранят молчание.

Ответ на предыдущее письмо

Автор: заведующий отделом окружной прокуратуры, известный старший прокурор

Все, о чем ты пишешь, чистая правда. [---] Не может не вызывать беспокойство тот факт, что люди не осмеливаются высказывать свое мнение, прямо как в Северной Корее. Прокуратура как институт переживает моральный кризис… Твое мнение не уступает статьям Андрея Хвостова и заслуживает быть опубликованным в Postimees.

Мнение молодого прокурора о системе

Автор: помощник прокурора, стаж работы один год

[---] Проработав несколько месяцев, я понял, что имел совершенно неверное представление о положении вещей. В прокуратуре все строится на том, что необходимо следовать инструкциям, распоряжениям и еще бог знает чему, причем беспрекословно. Мне казалось, что такое мнение сложилось только у меня, и мне просто нужно привыкнуть. Довольно долго я ждал, когда кто-нибудь скажет что-нибудь, полагая, что если бы я был «кем-то» (я имею в виду опыт и стаж работы), то уже давно бы что-то сказал.

Например: о какой независимости и убеждениях мы говорим, если постоянно откуда-то спускают новые установки, которые мы спешим выполнять, чтобы обес­печить законность делопроизводства. На самом деле мы просто политические гайки.

[---]

Странно слышать, что люди, которых приняли на работу потому, что они «обладают способностями для работы прокурором», нуждаются в установках для того, чтобы обеспечивать законность делопроизводства. Почему генпрокурор назначает на должности людей, которым нужно давать инструкции для того, чтобы вести дела законным образом?

[---]

Мы не должны позволять, чтобы нам садились на голову, а мы выполняли все приказы, которые спускает нам руководство. У нас есть возможность продемонстрировать свое отношение «нескончаемыми овациями», когда уважаемый министр юстиции будет выступать с речью в наш праздник. Нет, я не говорю, что его нужно закидать помидорами. Но, думается, каждый сам решит, нужно ли аплодировать человеку, который управляет прокуратурой, но абсолютно ее не ценит.

[---]

Я не утверждаю, что это (сис­тема пунктов. — Ред.) совершенно противоречит здравому смыслу. Но оценивать на основании этого людей — неправильно.

[---]

Если обязательно нужно считать людей, то впредь следует учитывать и другие аспекты, например, рассмотрение жалоб. Разве это нормально, когда прокурор целый месяц занимается исключительно жалобами (ведь уважаемая Delta требует точного соблюдения сроков, в противном случае тебя могут внести в список, в котором тебе не хотелось бы видеть свое имя), не направляя ни одного человека в суд, и он как будто и не работал. Вся эта перепис­ка свидетельствует о том, что где-то что-то идет не так. Может, люди устали?