/nginx/o/2011/10/14/792402t1h4b2b.jpg)
Белорусская журналистка Мария Эйсмонт, посетившая Эстонию, делится на портале «Народная воля» своими впечатлениями. Во время визита в нашу страну Эйсмонт сравнила цены с белорусскими, пообщалась с местными журналистами, а также профессором Марью Лауристин. Журналистка пришла к выводу, что хотя о кризисе в Эстонии говорят все, обид на правительство нет ни у кого.
«Действительно, по европейским меркам зарплаты в Эстонии невысокие — средняя по стране 825 евро. /.../ Многим приходится выплачивать кредиты, потому что несколько последних лет, когда уровень жизни в стране стал достаточно высоким, а перспективы радужными, эстонцы покупали в кредит новые квартиры, новые машины. Но, чтобы мы понимали, что такое кредит в Эстонии, приведу только один пример: кредит на новое авто в Эстонии можно взять под 1,8% годовых. Для сравнения: в Беларуси ставки по автокредитам находятся в пределах 43—48% годовых. Поэтому мы сегодня с ужасом думаем о том, каким будет автопарк Беларуси через 3—5 лет, когда мы “доездим” подержанные авто, купленные в прошлом году у немцев, бельгийцев, американцев, а у эстонцев зачастую проблема только одна: на какой марке автомобиля остановить свой выбор, если захотелось поменять машину?» - пишет она.
«Еще один показатель уровня жизни — это цены в магазинах и их соотношение с зарплатами. И тут эстонцы находятся в более выигрышной ситуации, чем мы. Шоппинг в Таллинне — одно удовольствие, хотя местные жители говорят, что лучше покупать одежду в Финляндии: там еще дешевле. Но и в эстонской столице полно магазинов, где представлены буквально все европейские марки одежды», - отмечает Эйсмонт, добавляя, что топливо в Эстонии стоит дороже, чем в Белоруссии, а продукты питания — примерно столько же.
В ходе визита Эйсмонт встретилась с редактором эстонского «Радио-4» Мари Вельмет, по словам которой, сегодня много жителей Эстонии уезжают за рубеж, но проблемы в этом нет. «От этого только польза, потому что мы становимся более толерантными, более образованными, интегрированными в современную жизнь. То, чем надо заниматься, — создавать условия, чтобы люди возвращались обратно. Сейчас трудно сказать, сколько эстонцев вернется, потому что уезжает в основном первое поколение “поющей революции 1990-х”, которое выросло в свободной стране, училось в свободной школе, жило в ситуации, когда мир открыт. И как они воспользуются этим, покажет время, хотя наметилась тенденция: возвращаются эмигранты, чьи дети идут в школу, возвращаются ученые, медики, бизнесмены», - рассказала Вельмет своей белорусской коллеге.
«О кризисе в Эстонии говорят почти все. Но буквально ни у кого нет раздражения, обид на правительство. Эстонцы уверены, что экономисты найдут эффективные рецепты выхода из этого кризиса, и, к слову, уже наметились положительные тенденции: рост ВВП в прошлом году составил 8,4%. Такие настроения эстонцев объясняются тем, что уроки истории не прошли для них даром, они знают, какими сильными могут быть удары экономического кризиса», - размышляет Эйсмонт.
«Недавний кризис — это не кризис, если сравнивать его с тем, который пережила Эстония после распада Советского Союза, — сказала Марии Эйсмонт профессор социальной коммуникации Тартуского университета Марью Лауристин. — Из рублевой зоны мы выпрыгнули голенькие, нам все говорили, что Эстония не выживет. Пенсионные деньги мы получали из союзного бюджета, большую часть финансирования на медицину — тоже. Мы должны были начинать с нуля, жить по принципу “сколько заработали — столько получили”. Но стремление эстонцев уйти из советского прошлого было так велико и едино, что все готовы были терпеть».
«Редактор „Радио-4” Мари Вельмет предлагает эксперимент — выйти в город и спросить у эстонцев: “Как вы переживаете кризис? Такой ли вы хотели видеть Эстонию, когда убегали из Советского Союза?” Она уверена: большинство ответит, что сейчас живется нелегко, многие признаются, что испытывают определенные разочарования, но при этом никто не скажет, что хотел бы вернуться в Советский Союз с его социальными программами. Ностальгии по прошлому в Эстонии нет. И это тоже положительный момент, в том смысле, что он не тянет страну назад», - пишет Эйсмонт.
По словам журналистки, больше всего в Эстонии ее удивило «большое присутствие русского языка на улицах Таллинна, доброжелательная реакция местных жителей на русскоговорящих, ведь с советских времен мы помним рассказы о том, как не любят в странах Балтии русскоговорящих туристов».
В своей статье она рассказала о переходе на частичное обучение в гимназии на эстонском языке. «Сделано это с целью, чтобы гимназисты были способны далее учиться вузах, где учебный процесс идет на эстонском языке. Зачастую выпускникам русскоязычных школ, даже с дополнительным годом обучения эстонского языка, бывает сложно интегрироваться в учебный процесс. И хотя идут споры, многие, в том числе и русская часть населения, склоняются к тому, что эстонский язык должны знать все граждане страны. Это не только уважение к стране, в которой ты живешь, к ее культуре, но и возможность иметь хорошую работу», - пишет Эйсмонт, не упоминая при этом борьбу властей Нарвы и Таллинна за право на обучение на родном языке.
В конце статьи Мария Эйсмонт пишет, что если скажет, что не встречала русских, которые не жаловались бы на притеснения, на отношение к ним как к чужим, то слукавит. Поэтому она поинтересовалась мнением профессора Марью Лауристин относительно дискриминации русского населения и русского языка в Эстонии.
«Если смотреть на ситуацию языка в ежедневном обиходе, то русского даже слишком много. Мы пытаемся продвинуть общение между эстонцами и русскими. В Нарве 95% русских, и если в советское время, приехав туда, я должна была переходить на русский, то сейчас могу легко общаться по-эстонски в магазине, других общественных местах», - сказала журналистке Лауристин.