Поздравляем! Сегодня президенту Арнольду Рюйтелю исполнилось 90 лет. В интервью, данном на прошлой неделе в Кадриорге, юбиляр вспомнил некоторые события, произошедшие с ним за годы его жизни, пишет Postimees.
Девять историй Арнольда Рюйтеля (1)
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Встреча с президентом Пятсом
Это было в 1939 году. Я тогда учился в начальной школе Аудла, а Константин Пятс приехал на Сааремаа. Нас, детей, привезли на встречу с ним на старое шоссе Курессааре-Куйвасту. Пятс сделал остановку в Лаймъяла, где его принимал волостной старейшина. Он вышел из машины метров за 50 до места, где толпился народ, шел он, опираясь на трость. Нам сказали, мол, возьмите с собой какие-нибудь цветы. Цветы мы положили прямо на дорогу.
Пятс подошел и поприветствовал собравшихся, волостной старейшина произнес речь. Потом слово взял президент.
До приезда Пятса в волости сказали, мол, покрасьте хотя бы фасады и наведите порядок в домах: вдруг президент решит зайти.
В честь Пятса мы посадили у школы дуб, который растет там до сих пор. Эта школа была старым зданием мызы, которую продали иностранцу, но собственник там ничего не сделал. Дом развалился, очень жаль.
Материалы КГБ
Вы помните, как Леннарт Мери мел метлой у ворот своего дома: очистить площадку от коммуняк?
Но ни слова не сказал о КГБ, который в качестве секретной структуры направлял весь процесс. В Литве все, кто сотрудничал с КГБ, должны были признаться в этом. Эти люди не могут баллотироваться ни в парламент, ни на государственные должности. В Эстонии этого делать не стали.
Эстония провозгласила себя независимой, и на следующий день я поехал в Москву, требовал встречи с новым главой КГБ Вадимом Бакатиным. Он принял меня в половине двенадцатого вечера. Пришла машина и отвезла меня в здание КГБ на площади Дзержинского, в котором я был в первый и в последний раз. Лифт поднял нас прямо со двора на восьмой этаж.
Во время разговора присутствовал один молодой человек, которого назвали представителем Горбачева, я с ним знаком не был. Я требовал, чтобы КГБ передал нам все оружие, разведтехнику и материалы дел. Бакатин подумал и сказал, что сейчас отдаст приказ об организации передачи оружия и техники. Подумал еще и сказал: а материалы мы не отдадим.
Я ему: «Почему?»
Он сказал: «Вы маленький народ, и вы поубиваете друг друга, если получите эти материалы».
Конечно, разговор шел и о том, как много этих материалов. Он не сказал, сколько этих дел точно, только общий объем. И он был ужасающе велик много.
Позже наш парламент принял решение не раскрывать имена пособников КГБ.
Декларация о независимости
Мне грозили наказанием, поскольку я пошел против Конституции Советского Союза. Неоднократно и на самом высоком уровне. Я совершил преступление, с которого начался развал СССР.
Я призвал тогдашних президентов Литвы, Латвии, Украины, Гамсахурдию из Грузии принять аналогичные декларации о суверенитете. Все разговоры проходили по телефону, и все отказались: они не могли провести такое решение через свои парламенты. Эстония осталась в одиночестве. В марте 1990 года Литва сделала очень смелый шаг и провозгласила себя независимой. В мае 1990 года декларацию о независимости приняла Латвия.
Уже потом, во время совещания в Беловежской Пуще руководители России, Белоруссии и Украины развалили Советский Союз.
Уставший Горбачев
Верховный совет Советского Союза сообщил, что пакт Молотова-Риббентропа и секретный протокол не найдены, что их не существует.
Ну и что, что было совершенно ясно, что они есть? У меня была информация об этом от Энделя Липпмаа и людей, входящих в круг президента Джорджа Буша, с которыми я общаюсь до сих пор.
А 23 декабря 1989 года Верховный совет Советского Союза решил, что документы не найдены.
Я просил о встрече с Михаилом Горбачевым. Встреча не состоялась. Меня принял Александр Яковлев (секретарь Центрального комитета Коммунистической партии СССР). Я сказал ему, что, безусловно, нужно провести новое голосование, сказал, что у меня есть данные о том, что эти документы были и есть.
Он ответил, что если мы их получим, мы провозгласим независимость.
Позвонил Горбачев, меня попросили выйти и подождать. Они говорили около получаса. Я хотел попасть к Горбачеву, и в половине двенадцатого ночи Горбачев принял меня в Кремле.
Я пришел к нему, он был очень уставший. В левом глазу полопались сосуды. Он постоянно держал руку у глаза.
Я сказал, что если не внести вопрос в повестку дня Верховного совета, то в Эстонии весь народ выйдет на улицы. В Москве знали о наших ночных Певческих праздниках. Я угрожал, но у меня не было никакой информации о том, выйдет ли народ на улицы.
В половине первого Горбачев сказал, что заканчиваем. Утро вечера мудренее.
24 декабря началось новое заседание, были и такие наши депутаты, которые уехали в Эстонию на Рождество, но большинство осталось на местах.
В повестку дня этот вопрос не попал. У меня было место в президиуме, но я демонстративно пошел в зал к депутатам от Эстонии. Возникла неопределенная ситуация. Вторым вопросом Горбачев неожиданно поставил в повестку дня секретные протоколы пакта Молотова-Риббентропа. Яковлев выступил с докладом. В промежутках возникали люди в генеральских мундирах, которые пытались выразить протест.
Вопрос поставили на голосование, и мы получили эти голоса! (Верховный совет СССР признал, что протоколы были – ред.)
Йоханнес Кябин
(Кэбин Йоханнес Густавович, первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Эстонии)
Йоханнес Кябин пригласил меня на работу в Таллинн секретарем по сельскому хозяйству. Сначала пригласил к себе домой. Рассказывал о своей жизни и о жизни своих родителей, как они в свое время уехали из Эстонии, где был дом их родителей, о своей жизни в Советском Союзе, об учебе. Дал понять, что он человек националистического мышления, который пережил горести и трудности. Я сначала отказался, потом было еще два-три разговора. В итоге я согласился, потому что в повестке дня в Эстонии было удвоение поддержки производства сланца, чтобы покрыть часы пик Ленинградской атомной станции, открыть в Ляэне-Вирумаа фосфоритные месторождения и создать в Эстонии ряд крупных производств. Мы очень широко обсуждали сельское хозяйство в академии (Рюйтель был ректором Эстонской сельхозакадемии – ред.) с деканами и заведующими кафедрами, что если этот план осуществится, в Эстонии будет невозможно жить.
Во времена Кябина ЭСХА была реформирована и был такой порядок, что парторгов вузов присылали из Таллинна, из ЦК. Я отправился в первый раз на разговор с Кябиным о том, что для нас неприемлем этот присланный парторг, мы хотим выбрать его сами. Пару раз ездил говорить об этом, он согласился.
Все деканы и заведующие кафедрами тогда должны были быть членами партии, и мы решили, что каждый завкафедрой по очереди будет становиться парторгом. Так в академии впервые появился парторг, который был ученым. От нас это и пошло, потом так сделал и Тартуский университет.
В год к нам из России приезжали 25 000 – 30 000 человек. Мы обсуждали, что нужно самим прийти к власти, так же как мы реформировали академию, нужно что-то сделать и в Эстонии.
И я согласился переехать в Таллинн.
Карл Вайно
(Следующий первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Эстонии) Карл Вайно сказал в конце 1978 года, что я освобожден. (Рюйтель тогда был секретарем Центрального комитета Компартии Эстонии по вопросам сельского хозяйства – ред.)
Вайно сказал, что у меня нет политического образования, и потому я не подхожу для этой должности. Меня отправили в Совет министров, у меня было очень хорошее настроение. (Председатель совета министров Эстонской ССР) Вальтер Каусон один-два раза обсуждал со мной национальный вопрос, но не более. Он слишком часто болел – по месяцу-два. Так под моим руководством было принято решение остановить начало производства фосфоритов. Я подписал решение о расширении охранной зоны в Маарду, чтоб там невозможно было добывать фосфориты. В северной части от шоссе копать нельзя, там древние захоронения эстонцев. Я как-то смог продвинуться с такими радикальными решениями, чтобы не начали копать в Ляэне-Вирумаа, чтобы не нарушать там водную зону, наши грунтовые воды.
Вайно был типичным деятелем брежневских времен, который делал все для того, чтобы СССР сохранился таким, каким был во все времена. У Вайно была цель построить в Эстонии крупное производство, чтобы в этом смысле Эстония стала примером для всего Советского Союза.
Когда из Москвы приехал председатель Госплана с предложениями, мы встретились втроем за ужином в Ныммеской резиденции. Я сказал, что эти предложения неприемлемы. Вайно вспылил, наш разговор стал очень серьезным.
На следующий день я заказал вертолет и провез руководителя Госплана вдоль северного побережья до Нарвы. Показал, что сделано в Эстонии, показал Силламяэ, регион производства сланца, Маарду. Он принял мою сторону. А потом было совещание в Москве, на котором я сказал, что в Эстонии так нельзя. А с точки зрения Вайно, все это могло быть реализовано.
Трудности президентского времени
Тенденция,начавшаяся во время выборов президента, продолжалась. Во время президентских выборов 1992 года поддержка меня народом очень высокой – в пределах 75-76 процентов. Тогда создали Конституцию. В целом, в мире так, что двое набравших больше всего голосов в первом раунде, переходят во второй.
У нас второй раунд ушел в Рийгикогу. Это можно было предсказать, состав парламента был известен. Я там получил 31 голос, а Мери - больше 50 голосов.
Это продолжилось и во время следующего президентства. Но к тому времени я уже представлял общие принципы развития общественной пирамиды. Внизу народ, наверху самоуправления и общественные организации, на самой верхушке парламент, правительство и президент.
Но когда все рушится, рождаемости нет, народ уезжает, пирамида не устоит. Мы – маленькая республика, округленно – один миллион жителей, в мире 7000 языков, но стран всего 200. Многомиллионные народы не имеют своей страны. В Каталонии шесть-семь миллионов человек. В свое время они звали меня к себе на помощь, чтобы создать свою страну. Я отказался: не было времени.
Сторонники либеральной экономики, которые считали, что деньги решают все – им это не нравилось. Я пришел к выводу, что должно быть целостное развитие, нельзя без рождаемости, без воспитания детей и культуры, без этого развитие невозможно. Я считаю, что благодаря этому мы можем сказать, что наши дети на первом месте в Европе, эстонские ученые на самом верху в мире, Арво Пярт известен во всем мире, наши дирижеры дирижируют повсюду: от Токио до Мексики. Мы достигли этого, будучи маленьким народом.
Драки
В моем родном краю несколько городищ. Во-первых, городище Ридала – ровесник городища Асва. Асва находится в трех километрах от моего дома. Ридала на расстоянии в полкилометра. Фамилия моих предков Рюйтель (рыцарь – эст.) существует столетиями, были рыцари-скитальцы, которые защищали Сааремаа.
Во время уроков физкультуры в школе мы часто бегали до городища, там же были столкновения. Никто никому не хотел причинить вред, важно было только повалить на спину и поставит ногу на грудь – теперь ты будешь мне подчиняться.
Так мы защищали городища.
Отец мне сказал: смотри, парень, не дерись. Это не мужская работа. Я нигде не дрался, за исключением этих стычек в городище. Но это была не драка, это была борьба за свое городище.
Рецепт хорошего здоровья
Мы с сестрой еще совсем маленькими помогали отцу и матери. У нас было два хутора: хутор родителей отца и хутор родителей матери. Обслуги и помощников особо не было. Оба хутора имели по 30 гектаров, сельхозполя – восемь-девять гектаров.
Еще маленькими мы помогали убирать коровьи лепешки на деревенской улице. У нас была рядная деревня: утром стадо проходило через нее, и естественно коровы оставляли свои лепешки на улице.
Я занимался спортом. Отец хотел оставить хутор мне в наследство и отправил меня в сельскохозяйственную школу в Кыльяла, потом в техникум в Янеда. Я серьезно занимался спортом, особенно волейболом, играл на чемпионате Эстонии в команде «Калев» Янеда. Последними мы не были.
В армию меня призвали во флот, на Черное море. Я и там играл в волейбол, в тогдашней армии были спортивные роты – пять лет проиграл в таких командах. На чемпионате Крыма, чемпионате Украины – противниками тогда были два-три чемпиона мира.