Бойня в Норвегии стала испытанием

Акция поминовения жертв терактов в Норвегии. Фото: AP/Scanpix

События в Норвегии ставят на повестку дня вопрос, как сохранить свободное западное общество, демократию, свободу слова, и в то же время обеспечить безопасность, пишет профессор криминологии Тартуского университета Юри Саар.

Трагические события в Норвегии комментируют очень много, и будут делать это и впредь. Случившееся будоражит, шокирует, но сильные эмоции не позволяют взвешенно оценить произошедшее.

Так, без особого внимания осталось высказывание норвежского премьер-министра, который сказал: «Мы не откажемся от своих демократических ценностей и гордости». Это значит, что вопреки даже самым серьезным испытаниям и вызовам нужно все равно оставаться собой.

В свое время Черчилль говорил: «Никогда еще на полях войны не случалось, чтоб столь многие были столь сильно обязаны столь немногим». Современная техника и распространение информации сделали возможным проведение акций, которые в прежние времена были бы не под силу отдельным индивидам или маленьким группам людей.

Это нечто совершенно новое, поскольку отдельный индивид или маленькая группа может бросить реальный вызов многим людям, в том числе и государству. Они могут даже вести войну с государством, поскольку истинный военный потенциал последнего остается нереализованным.

Этим новым для нас аспектом безопасности следует заниматься, но худшее, что мы можем сделать — это стать похожим на своего врага, а данном случае — похожим на врага свободного общества. И не имеет значения, откуда исходит опасность для основ западного порядка — от террорис­тов-фундаменталистов или людей с психическими расстройствами.

Закрутить гайки?

Премьер-министр Норвегии Йенс Столтенберг будто предвидел, насколько эмоциональной может быть реакция общественности, которая отражается и в наших СМИ и комментариях.
То, что произошло, активизирует мрачное вдохновение — вспомним высказывание российского представителя в НАТО Дмит­рия Рогозина о том, что массовому убийству в Норвегии способствовали балтийский фашисты.

Это так просто — вновь завести пластинку, повторяю­щую о бессилии и упадке демократии, о людском одиночестве, отчуждении, превращении отношений между людьми в торговлю, о ненависти к чужакам, о процветающих в Интернете вражде и насилии как школе будущих массовых убийц, заговоре масонов и еще бог весть о чем.

Однако много серьезнее следует отнестись к некоторым выводам и воззваниям, которые раздаются в самом западном мире. Во многом они означают именно отказ от себя — восстановим смертную казнь, введем контроль над всеми людьми, ограничим свободу передвижения, закрутим гайки, и тогда плохие люди и маньяки будут сидеть под замком, а приличные люди смогут жить спокойно.

В качестве выхода нам предлагают ликвидировать свободное общество и установить тотальный конт­роль. Но разве тогда ничего подобного не случится?

К сожалению, случится, просто в обществе с закрученными гайками людям, общественности об этом не расскажут. А случалось такое и в советское время.

Например, в 1976 году в лагере отдыха советский пограничник без видимых причин открыл огонь по палаткам и убил 11 невинных человек.

Что послужило мотивом, причиной этого деяния? Пьяная голова, дедовщина, то, что в детстве заставляли носить колготки, или безответная любовь? Это невозможно установить точно. Вероятно, все это вместе взятое, но что делать дальше с таким ответом?

Психическая патология возможна всегда, но в случае с душевной ненормальностью не имеет значения, какое объяснение случившемуся дает субъект, у которого «переклинило» в мозгах. Его интерпретации могут быть какими угодно. И не имеет значения то, что в данном инциденте человек считал себя христианским фундаменталистом.

С таким же успехом он мог назваться сторонником радикального ислама, фашистом, коммунистом, борцом за права растений и гуманоидов. Кем угодно, однако это не дает ни одной зацепки, чтобы понять мотив содеянного.

Потому что с точки зрения нормальной человечес­кой психики там нет ничего — только пустота, патология, пренебрежение базовыми ценностями человеческого бытия. Более практичный вопрос, скорее, состоит в том, как выявить способных на такие деяния субъектов до того, как они совершат свои злодейства.

Абсолютных гарантий нет, прогнозы поведения в будущем весьма неопределенны. В темных закоулках человеческой психики идут процессы, которые не в состоянии объяснить современные науки о человеке.

Рациональное обсуждение этой сложной темы должно вестись, скорее, в плане того, как реагировать на уровне конкретного государства. Если в правительственном квартале взорвалась бомба, должна начаться общегосударственная операция по обеспечению безопасности.

Местами с повышенной опасностью, естественно, являются большие скопления людей, безопасность которых следует обеспечивать и в обычных условиях. Несколько сотен человек собрались в каком-то месте, и один псих может довольно долго беспрепятственно убивать их — это же ненормально! Современный мир больше не является тем безо­пасным местом, в котором можно вести себя столь беззаботно.

В то же время, нужно отдавать себе отчет в том, что все меры, повышающие безопасность, ограничивают свободу. Вопрос в том и состоит — как не поступиться западной свободой, идеалами демократии, свободы слова и прочего и в то же время обеспечить безопасность?

Сохранить свои идеалы

Западные страны не должны на корню отказываться от своих ценностей. До сих пор Западу, помимо прочего, относительно хорошо удавалось соблюдать правило, согласно которому, людьми не должны «управлять глупые и властолюбивые безумцы».

Но, к сожалению, в тоталитарных обществах постоянно случается так, что в руках самых оголтелых маньяков сосредотачивается бесконтрольная власть, и это настоящая беда.

Не стоит желать такой стабильности, такого порядка и нулевой толерантности — в морге тоже царит покой, и там никто не нарушает порядок, хотя вряд ли там кому-то хорошо.

К ценностям западного мира относятся жизнь и свобода человека, демократия. Это западный стиль жизни, и, придерживаясь и развивая именно эти ценности, мы достигли нынешнего уровня развития. Общий вывод из произошедшего однозначен — такой случай не должен найти какого-либо понимания, только абсолютное, полное и однозначное осуждение.

Очень жаль, что такое случилось. Но лучший способ почтить память жертв норвежского маньяка — не забывать приведенные выше истины и не сомневаться в них, как не сомневается премьер-министр Норвегии, сказавший об этом в своем первом выступлении после трагедии.