/nginx/o/2010/10/10/446773t1hb5dc.jpg)
Видит бог, каждый год в этот день я честно, «без гнева и пристрастия», sine ira et studio, как говаривали древние римляне, прочитываю президентскую речь. И всякий год – что ты будешь делать? – по мере чтения закипают во мне и гнев, и пристрастие. Не лучшие чувства в день рождения страны, ну да что уж тут.
Речь президента у нас похожа на бородатый анекдот о конкурсе на лучший короткий рассказ, в котором должны быть королева, Бог, тайна и немножко секса. Победил, известно, рассказ-предложение: «О боже, – воскликнула королева, – я беременна, и опять неизвестно от кого!» Так и тут. Нужно во что бы то ни стало процитировать что-то поэтическое – в прошлом году Хенрика Виснапуу, в этом Валдура Микиту. Нужно процитировать предшественника, лучше нескольких, но хотя бы цитата из Леннарта Мери, пусть банальнейшая, в тексте будет. (Жаль, президент не приводит знаменитейшее высказывание «международного человека» насчет дерьма, удобрения и будущего – оно было бы к месту.) Нужно перечислить и похвалить все или почти все достижения Эстонии, как то: независимость, вступление в ЕС, вступление в НАТО, лучшесть в том и первость в этом.
«Стойте, – вскидывается один из авторов речи, – а эстонских дипломатов похвалили?» Его успокаивают: да вот же, гляди, всё в порядке... Просыпается от кошмара, стуча зубами, другой: «А предпринимателей?..» Выясняется, что нет, о них, о ужас, забыли; срочно вставляется куплет о том, что предприниматели «умные, гибкие и находчивые». «Сестры и братья, побольше позитива!» – призывает третий. Так текст обогащается феерическими фразами вроде «наш мир красив, разнообразен и богат видами живой природы» и «какое это счастье – жить в сегодняшней Эстонии, мирной и безопасной!». Ах, какое счастье. (Тут из-за кулис встает призрак Суворова, приговаривающий: «Мы – русские, какой восторг!» – но полиция безопасности загоняет его обратно; не твой сегодня день; нам не нужен нездоровый национализм – нам нужен здоровый национализм!)
И, понятно, речь должна быть актуальной. Отсюда – сваленные в одну кучу Тартуский мирный договор и кино «Правда и справедливость», наше доблестное членство в Совбезе ООН и зеленая экономика, критика несвободы самоуправлений и реформы пенсионной ступени. Да еще с ботаническими метафорами: «Какие важные и новые страховые столпы посадить в яму, оставшуюся от только что выкорчеванной пенсионной ступени?» – ну просто кошмар на улице Вязов.
Президент не зря начинает речи с поэзии. Много говорили о том, что роль президента – быть моральным маяком, маяком, так сказать, этическим. С этим у нас, как по мне, сложновато: Леннарт Мери еще куда ни шло, но ни экс-коммунист и почетный председатель партии EKRE, ни человек с хутора Эрма, обошедшегося нам, налогоплательщикам, в круглую сумму, на эту роль не годятся. Кальюлайд, кажется, решила стать маяком другого рода – эстетическим. Она говорит красиво. Стихами. Восторженные натуры, наверное, заслушиваются. Вот и «душа слишком нежна», и «звучные и живописные слова в виде эстонских песен» взмывают, понимаете, ввысь. И что-то там еще, тра-ля-ля-ля. Перед грозой так пахнут розы!..
Этическое в нынешней речи Кальюлайд свелось, увы, к делению Эстонии на агнцев и козлищ, то есть – с отсылкой к эпопее Таммсааре – на Андресов и Пеару. В частности, «парламентских Пеару», которые «грубят и говорят глупости». Президента заботит вот это внешнее, в прошлом году она тоже распространялась о «брани и словесном насилии». Видимо, кабы не грубили и не бранились в парламенте и вообще, было бы вот совсем счастье жить в Эстонии.
До сути ругани речь Кальюлайд добирается редко, да и осудить негодных Пеару цели не ставит: в финале выясняется, что надо «признавать песню любой птички в общем оркестре». Очень общепримиряющий посыл – но совершенно нивелирующий какую бы то ни было этику. «Каждой птице – своя песня»? Ну логично: если эстонский язык и взмывающие ввысь песни именно на этом языке (и люди, думающие именно на эстонском, как выразилась президент в другой своей речи) для нас так важны, пусть пернатые поют что хотят. Только без грубостей.
Такова песня Керсти Кальюлайд, тоже птицы в общем хоре, первой среди равных и неравных, и на этом можно было бы остановиться, если бы не ноты, превращающие президентскую речь из прекраснодушного чириканья – галопом по блеску и нищете Эстонии – в нечто куда более зловещее.
Дело не в ненаучной фантастике типа «30 лет мирного и последовательного подъема» «в нашей точке земного шара». (Мирного – минус апрель 2007-го? Последовательного – минус кризис 2008-го?) И даже не в удивительном призыве «экономить еще больше, чем сейчас». (Экономика, ясно, должна быть экономной, однако призывать всех подряд, скажем, откладывать деньги на далекие будущие пенсии – то есть нести деньги в фонды, которые вложат их в иностранные акции и облигации, чтобы экономика чужих стран развивалась за счет инвестиций и социальных программ, – ну, сами понимаете. Да и вообще всегда приятно слышать от человека с зарплатой более 6000 евро, что пора нам всем тут экономить и выйти из зоны комфорта.)
Нет, дело в другом. Дело в старой песне о главном, которую наша государственная птица не в силах не спеть. Это песня про любовь и эстонский язык: «Именно любовью к языку, а не долгом перед государством должны мы с ними (теми, «что родились в иной языковой среде» – Н.К.) делиться, ибо от любви рождается любовь, а жесткое принуждение порождает упрямое сопротивление».
Тут бы птице перейти к дипломатам или экономной экономике, ан нет – за пряником следует кнут. Только что и на наших глазах осужденное и распятое «жесткое принуждение» бодрячком возвращается буквально в следующей фразе, декларирующей «требовательность» к «тем, кто идет рядом с нами» (в русском переводе – «иноязычным собратьям», видимо, нашим меньшим), которые «должны хотеть стать частью нас».
Опять двадцать пять за рыбу деньги. Опять момент истины Эстонской Республики! Опять мы и они, мы и кто-то еще, кто-то не наш, кто должен (!) «хотеть стать частью нас». Как БГ пел: «Те же старые слова в новом шрифте, комический куплет для падающих в лифте». Умудряясь не говорить об эстонских русских, Керсти Кальюлайд все-таки сообщает им с упорством, достойным иного применения, что в Эстонии есть люди двух сортов. Что это не наше общество. Что мы не являемся частью этого общества автоматически – нет, сначала мы должны выполнить некие требования. Что изначальное неравенство – истинно и верно.
Это всё не ново, разумеется. И давно уже ни грустно, ни смешно – просто противно. Но дальше в речи президента появляется кое-что из ряда вон. Давайте я дословно, потому что нельзя быть на свете красивой такой: «Мы прежде всего проделали работу над собой, создали суверенное государство, правовое государство, дали всем равные возможности...»
Равные возможности.
Равные возможности.
Равные. Возможности.
Послушайте: в нашей богоспасаемой стране на тридцатом году восстановленной независимости без малого 14% постоянных жителей – серые и красные паспорта, российское гражданство люди брали не от хорошей жизни, – не имеют права выбирать парламент. То есть не имеют права быть представленными в парламенте. То есть никто не защищает их интересы на государственном уровне (что влечет за собой любопытные последствия для политики и экономики). Это и есть ваши «равные возможности»? Ну вранье же. Давайте хоть кто-то скажет, что король голый, а президент в своей речи врет. Причем врет не краснея.
(В растиражированном порталами русском переводе, кстати, сказано еще хлестче – «предоставили равные права». Какой-то агент Кремля переводил, что ли? Или иноязычный собрат, полюбивший эстонский язык не до победного конца?)
Но – мы не будем петь об этих 14% бесправных жителей Эстонии. Лучше мы в очередной раз похвалим себя, какие мы правовые и хорошие. Президент говорит – слушатель кивает. Всё правильно. Всё хорошо.
Это не просто вранье. Это своего рода сговор. Сговор со слушателем. Очень, кстати, распространенное явление – в мнениях, речах, всякого рода публичных выступлениях. Говорящий как бы договаривается со слушателем, что ряда тем касаться не будет. И слушатель как бы соглашается, потому что такая фигура умолчания весьма выгодна обоим: выступающий демонстрирует, какое у нас правильное государство, слушатель – не мучается совестью, что в этом правильном государстве кто-то остался за бортом. С точки зрения психологии явление очень понятное: стороне А выгодно поддерживать иллюзию, чтобы сохранять власть над стороной Б, а стороне Б – чтобы избегать ненужных сомнений в собственной правоте.
Но юридически и стилистически он кыйк корректне. Нет куплета в песне президента – нет проблемы. Или есть, но не в сознании, а где-то за его пределами. И чтобы и оставить ее за пределами сознания, потребно терапевтическое проговаривание: проблемы нет, мы хорошие, проблемы нет... Такой бесконечный аутотренинг. Сеанс самогипноза на высокой трибуне. Спираль самовосхваления. Поэтика вместо этики. «Я не я, и хата не моя».
Круговая порука, общеизвестно, мажет, как копоть. Но – прием прокатывает, который уж год. Неудивительно, что мы всё движемся и движемся вперед.