«Учитель года»: для меня это значит, что русская школа может отличиться и в положительном смысле

Людмила Рождественская получает премию на гала-мероприятии «Учитель года: Эстония учится и благодарит». Фото: Mihkel Maripuu

Она подходит к своей работе творчески и с энтузиазмом, внедряя новейшие технологии в классическое образование c целью сделать учебу в школе более живой и современной.

За преданность своему делу и смелые эксперименты педагог-новатор и образовательный технолог Таллиннской Кесклиннаской русской гимназии Людмила Рождественская удостоилась премии «Учитель года» в гимназической номинации. Rus.Postimees побеседовал с ней о дистанционном обучении, учительстве как призвании и многом другом. 

«Мы не ценим своих достижений...»

— Что вы почувствовали, когда узнали о номинации?

— Конечно, радость. Даже, может, знаете, гордость за Эстонию. Честно говоря, уже и не ждешь, работаешь-работаешь. Я знаю, что в русских школах очень многие коллеги достойны этого звания. Может быть, русские школы сами не выдвигают так активно своих сотрудников на столь высокие премии, как эстонские. Мы не ценим своих наработанных достижений. Подача заявки, номинирование — сложный процесс: нужно и описать, и собрать, и подытожить сделанное, обязательно снабдить какими-то ссылками, доказательством, что называется, не просто так — вот я такой хороший, у меня 2000 учеников, я столько-то лет в школе работаю. За это не дают, дают за что-то особенное.

Я бы посоветовала, пожелала бы, чтобы в школах администрация, коллеги, которые много лет работают так же, как и я, нашли возможность оценить и номинировать, потому что от кого еще узнать о заслугах и достижениях. В моем случае нашлись люди, которые потратили время, чтобы на эстонском языке все написать, там довольно большая работа была проделана. Причем это была их инициатива, не моя. Я, в общем, не особенно люблю тратить время на такие вещи.

— Что значит для вас эта премия?

— Наверное, несколько вещей. Во-первых, это все-таки признание коллег в том, что я что-то новое, интересное делаю и это приемлемо, потому что я экспериментирую как образовательный технолог и как учитель. Во-вторых, что есть русское образование, русская школа, и она тоже может отличаться чем-то таким, что значимо на общем фоне. Не секрет, что русские фамилии на этих премиях бывают крайне редко, а тут все-таки произошло. Я думаю, что это действительно признание, а не какая-то политическая конъюнктура.

— Что значит «образовательный технолог» и что входит в круг ваших обязанностей?

— Моя история такова, что в общей сложности я больше 33 лет работаю в школе, из них 25 преподавала математику и в какой-то степени информатику. Последние лет десять я занимаюсь развитием школы в плане образовательных технологий. Это значит, что я больше занимаюсь учителями, обучением учителей и тем, чтобы внедрить цифру в образование, то есть, грубо говоря, дистантные формы, смешанные формы урока — это все мое. Область новая, она исследовательская для меня, поэтому интересно.

Множество форм образования

— Что бы вы назвали в числе своих главных нововведений и достижений?

— Классическая математика очень хорошо представлена в бумажных формах, я занимаюсь оцифровыванием этого предмета. Сейчас есть много возможностей учить математике с помощью компьютера, есть специальные интерактивные приложения, есть разработки, которые нужно адаптировать к школе. И домашние задания, и работу в классе организовывают как раз с помощью этих форм. Не только через стационарные компьютеры, все это можно сделать и через планшеты, и через мобильные устройства — такие гибридные формы математики.

И я руковожу Facebook-сообществом SIGNUM. Оно международное, там сейчас больше тысячи участников из стран, где есть русскоязычное население: России, Эстонии, Белоруссии, Украины. Учителя математики и информатики там занимаются разработкой сценариев урока, переводами с английского… Это, пожалуй, труд уже десятилетия.

Сейчас важно учителем вырасти и сохраниться — вырасти в профессии и сохраниться, чтобы из нее не уйти.

Второй проект (я все-таки продвигаю эти смешанные формы обучения во всех предметах), когда мы все делаем в компьютере. Он является средством, которое очень разнообразит учебный процесс и делает его другим, потому что составляет уже как бы пару с учителем. Не только учитель, но и средство — интернет, компьютер — помогает учебный процесс сделать более живым, более современным.

Я упаковала свои мысли и опыт в несколько книжек, которые выпустила в соавторстве в России. Одна, покрупнее, вышла в издательстве «Питер», другая — в «Рыбаков Фонде». Она написана в соавторстве с российским коллегой. Это такие достижения, в которые много труда вложено. Обе книги есть не только в бумажном варианте, но и в цифровом. Зовут на онлайн-встречи, спрашивают, задают вопросы — учителя их активно читают и используют. Такая своеобразная обратная связь и отклик. Они вышли уже несколько лет назад.

— Когда вы поняли, что учитель — ваше призвание?

— Практически сразу поняла, как только пришла в школу. Причем я не училась на педагога, я закончила Московский государственный университет, но так получилось, что жизнь привела меня в мою родную школу­, которую я закончила. Это бывшая 15-я, сейчас это Основная школа Карьямаа, которая, к сожалению, сократилась до девяти классов. Раньше она была одной из самых известных математических школ Таллинна и Эстонии.

— Учителем рождаются или им можно стать?

— Учителем сейчас важно вырасти и сохраниться — вырасти в профессии и сохраниться, чтобы из нее не уйти. Очень многие молодые учителя сейчас, попав в школу, все-таки не выдерживают: профессия очень трудная, какие-то в ней есть привлекательные моменты — и общение живое, и отдача от учеников, но есть и очень много тяжелой рутины. И зарплата сравнительно не высока, хотя в Эстонии она выше, чем во многих других странах. Поэтому, рождаются ли… Наверное, все-таки нет. Призвание должно быть к этой профессии, но, взвесив "за" и "против", многие молодые учителя все-таки не выдерживают и уходят. У них нет шансов дорасти до профессии, до настоящего профессионала. Вернее, они себе этого шанса не оставляют. Жаль, что все-таки проще, удобнее где-то в другом месте реализовываться.

— Какой совет вы можете дать молодым учителям?

— Все-таки стараться искать в профессии интересные положительные моменты, которых нет ни в одной другой. Например, вот эту энергетику живого общения трудно найти в какой-то еще профессии. Отдача бывает быстрой  — эмоция, какой-то взгляд, внимание, решенная задача, а результат долгосрочный бывает очень отложенным. Бывают ученики, которые трудно идут к своему выбору, поэтому надо уметь дожидаться, получать и краткосрочный, и долгосрочный результат.

— Кому точно не стоит идти работать в школу? Есть такая категория людей?

— Учитель — это все-таки набор каких-то профессиональных качеств, которые можно в себе развить, если есть главное — интерес к профессии, к людям, к детям, а выделить какие-то отсутствующие качества я не могу.

В зародышевом состоянии

— Какой отпечаток пандемия наложила на школьную жизнь? Было ли тяжело приспособиться к новой реальности?

— Я думаю, отпечаток такой сильный, что мы еще будем много-много лет осознавать, анализировать и каким-то образом учитывать последствия. Сейчас образование меняется очень сильно. Не просто потому, что пандемия. Меняется рынок труда, меняется занятость, меняются профессии. И пандемия — только один из факторов, который повлиял на организацию учебного процесса. Очень сильно повлиял. Те формы, которые и эстонские школы ищут, мне кажется, еще находятся в зародышевом состоянии, потому что не до конца, насколько я вижу по школам, осознаются риски организации дистанционного обучения. И последствия, так сказать, в падении качества. И потом вообще пересмотр понятия качества обучения, качества образования — что это такое. Вопросы совершенно глубинные, глобальные. Я думаю, что у нас уйдет не год и не два на то, чтобы это осмыслить.

— Насколько эффективно дистанционное обучение? Какие главные подводные камни?

— Если кратко, оно безусловно перспективно, такой был результат наших внутренних школьных исследований весеннего дистанционного обучения, и успешные дети, у которых высокая мотивация к обучению, и их родители моментально нашли массу плюсов. Кроме очевидного минуса, о котором все говорят, — резко сократилось живое общение, они нашли, тем не менее, плюсы: возможность управлять своим временем, уделить больше внимания интересам и хобби, то есть управлять своим обучением в большей степени, чем в школе на уроках. Но оно, понятно, годится не для всех, потому что часть учеников так и не нарабатывает этой привычки самостоятельно заниматься, самостоятельно учиться, а без этого никакое дистанционное обучение невозможно. Ученика, который не хочет учиться, дистанционно выучить невозможно. Это, пожалуй, главный риск.

Отсутствие мгновенной обратной связи — это главный организационный риск.

А риск в формах, которые подыскивают сейчас школы и учителя, следующий — перенос организационных и всех других форм очного обучения в удаленный формат. Вот это категорически невозможно. Самые расхожие из них типовые — говорящая голова (учитель говорит — дети слушают). Потому что в интернете очень легко не слушать, а просто имитировать свое присутствие, аватаркой или еще чем-то, периодически откликаться и заниматься совершенно посторонними вещами.

Отсутствие мгновенной обратной связи — это главный организационный риск. Но это всего-навсего означает, что не надо в эти формы вкладываться, надо просто заменить их другими, которые подразумевают больше обратной связи, может быть, отложенной, может быть, не синхронного обучения, давать ученику возможность планировать что-то самому, то есть дистанционное обучение совершенно не означает онлайн-урока в синхронном времени по школьному расписанию, однако во многих школах это практикуется, насколько я знаю.