Сильвер Мейкар: здесь живут, как в России, только лучше

Сильвер Мейкар Фото: Toomas Huik

Советник Института по правам человека Сильвер Мейкар пишет в Postimees, что и в Эстонии, и в России начались процессы, цель которых - изменить манеру политики.
 

Власть устала от своего народа, который не признает ее довольно трудные, но правильные политические решения. Более того, этот неблагодарный народ больше не доволен тем, как проводится политика, а остроумие, которое раньше награждали аплодисментами, теперь называет высокомерием. Такой народ живет и по эту, и по ту сторону Чудского озера.
«Жизнь людей и политика в Эстонии хуже, чем в Белоруссии или России», - часто слышу я, однако меня это возмущает. Обозленный или просто глупый человек, думаю я, и всегда даю такой совет: «Поезжай туда, посмотри открытыми глазами и пообщайся с местными жителями в свободной обстановке. После этого поговорим снова».

Проводить параллели между Россией и Эстонией иногда кажется неуместным, а в политической статьей – проявлением популизма. Россия по населению превосходит нас в сто с лишним раз, а по площади – почти в четыреста. В Эстонии существует демократия, в России – авторитарный режим.

Но именно в последние месяцы мы идем с ней нога в ногу. Не государственная власть, а государства в более правильном значении этого слова. То государство, которое народ. Народ и в Эстонии, и в России больше не доволен тем, как проводится политика. Вопрос в том, «как», поскольку на тот счет, какие политические решения следует принять, существует огромное разнообразие мнений.

Мы шли нога в ногу и тогда, когда рухнул Советский Союз, однако тогда мы были под пятой одного и того же преступного режима и в основе дружбы народов и борьбы стоял общий враг. Сейчас мы живем в разных мирах – нас разлучают надоевший визовый режим, популистская трактовка истории и современности и государственные амбиции. Они разлучают, а не объединяют народы. По мнению многих, теперь мы представляем друг для друга угрозу и являемся друг для друга врагом номер один.

Тем удивительнее, что теперь, двадцать лет спустя, почти одновременно в обеих странах начались процессы, цель которых – изменить проведение политики. В России требуют честных выборов, а у нас – чтобы граждан больше прежнего привлекали в политику. Выборы у нас честные, но возможность сказать свое слово по государственным вопросам раз в четыре года кажется несправедливо малой.

Чтобы организовать масштабную демонстрацию поддержки на Манежной площади около Кремля вечером после президентских выборов 4 марта режиму пришлось изрядно облегчить кошелек. Помимо мощной осветительной и звуковой техники и первоклассной телетрансляции пришлось оплатить и участие большей части публики. Избиратели Путина тоже кажутся уставшими от старого спектакля и согласны смотреть «плохой театр», только если им организуют транспорт и кормежку, заплатив дополнительно по 400 рублей (10 евро).

Выступление оппозиции на Пушкинской площади, прошедшее на следующий день, было значительно меньше, но привлекло совершенно других людей. Более 20 000 россиян совершенно бесплатно вышли на площадь на двухчасовой митинг, дрожа от холода и имея шансы получить резиновой дубинкой по голове. Надо отдать должное, полиция и ОМОН повели себя с толпой относительно вежливо и известные силовые приемы были применены лишь тогда, когда примерно полтысячи человек отказались разойтись после официального окончания митинга.

Атмосфера на оплаченном и добровольном митинге отличалась как день и ночь. На первом участники казались более обеспокоенными тем, заплатят ли им обещанное, на втором я видел в глазах людей (может быть, наивную) надежду, что именно их присутствие может что-то изменить в России. Даже если режим побьет их прямо на глазах у бронзового Пушкина и запрет с бандитами в одну камеру на пятнадцать суток.

Такие же противоречивые настроения царили в дни эстонских забастовок. С одной стороны учителя, которые считают свою зарплату несправедливо маленькой по сравнению с их вкладом и ответственностью, которая сопутствует их работе. С другой – мероприятия воспользовавшихся забастовками политиков, которые сами ответственны (минимум за зарплату детсадовских педагогов) за низкие зарплаты. Таллиннские городские власти, а также профсоюзы впрягли обоснованную и искреннюю тревогу учителей в телегу своих властных амбиций. Их популизм дал правительству удобный предлог для критики забастовки.

Организация демонстраций и участие в них – больше не частная забава маленькой группы маргиналов. Если есть честная и искренняя причина, митингующие во имя своей цели способны вдохновить и более широкую общественность, в том числе прессу и лидеров общественного мнения. В этом существенная разница с Россией, где СМИ во многом находятся под контролем власти. Страх перед закрытием издания или потерей места работы создал атмосферу самоцензуры, и откровенные высказывания и поддержку оппозиции можно найти преимущественно в Интернете.

Именно в Сети, как огонь, распространялось видео, где Путина, взобравшегося на трибуну после боксерского матча, сопровождал хор свистков. Повтор видео на телеканале, где свист был заглушен, скорее подлил масла в огонь. Еще более десятка тысяч протестующих побудила собраться на московских площадях высокомерная речь Путина, в которой он сравнил белые ленточки противников режима с кондомами.

Обилие народа на демонстрации шапочек из фольги, прошедшей в январе, было связано не столько с темой ACTA, сколько с выступлением премьер-министра Андруса Ансипа на инфочасе Рийгикогу. Возможно, он действительно раскритиковал лишь одного из журналистов Õhtuleht, но задетыми почувствовали себя многие соотечественники.

Взрыв народного негодования вынудил Владимира Путина как минимум пообещать править демократически, зато Андрус Ансип неожиданно сообщил общественности, что не собирается через три года баллотироваться в премьер-министры. Три года могут показаться критикам долгим сроком, однако эта перспектива несравнимо приятнее, чем знание о том, что Путин оккупирует пост главы российского государства еще на 6 или 12 лет.

Еще важнее цифр вопрос о том, изменится ли стиль правления по сути. Даже если меняется имя и лицо, повлечет ли это за собой изменения в политике или все продолжится по-старому? Если взглянуть на возможные альтернативы, смена власти вызывает во мне скорее сомнения и страхи.

Я не верю, что конкуренты Путина в случае победы стали бы проводить более мягкую к гражданам политику. Скорее наоборот, если вспомнить хотя бы о популистских высказываниях Жириновского. Той же с ним масти – председатель Центристской партии в Эстонии, но не вызывает во мне особой веры и новый лидер IRL, возвысившийся благодаря политтехнологии.

Наивно надеяться, что смена лидера партии на более молодого повлечет за собой перемены в политике. Если кулуары останутся прежними и лидер партии станет поддерживать прежние политические приемы, все станет еще хуже. Молодой лидер с большими амбициями станет сразу же пытаться упрочить свои долгосрочные позиции у власти и будет использовать для этого самые современные политтехнологии.

Но у эстонцев есть одно важное преимущество: Эстония – правовое государство, и судебной власти можно доверять. Десятки жалоб на фальсификацию парламентских выборов в декабре и президентских выборов в марте в России не попали никуда, но в Эстонии община может успешно стоять за свои права.

На прошлой неделе Тартуский административный суд отменил решение волостного собрания Отепя закрыть основную школу Пюхаярве. Неделей раньше окружной суд воспрепятствовал намерению волостной власти закрыть школу, пояснив это следующим образом: «Судебная власть не может одобрить административную практику, при которой лица, которых затрагивает решение администрации, не получили достаточно возможностей для того, чтобы высказать свою точку зрения, и которая не базируется на достаточно тщательном анализе. Если бы окружной суд не предоставил первичную защиту, тем самым он легитимизировал бы политику катка в будущем».

Отмена решения о закрытии основной школы Пюхаярве – большая победа для всех, кто считает, что вместо чисто формальной демократии мы должны развивать демократию с привлечением народа по сути. Представитель волости Отепя сказал в суде, что по его мнению, привлечение состоит в том, чтобы информировать людей о принятых решениях. Боюсь, что такое мнение – не исключение, а скорее правило. Теперь же судебная власть заявила, что такой подход сегодня больше не верен.

Я верю, что выступление народа может повлечь за собой существенные перемены в эстонской политике, но сомневаюсь, что такой успех может сопровождать оправданные требования народа в России. Сила оппозиционных митингов угасла, а вера в быстрые перемены после того, как Путин станет президентом, исчезает. А то, насколько последовательно можем мы требовать лучшей политики, зависит только от нас самих.