«Мне казалось, что Савин и капитан вместе угоняют Arctic Sea»

Сегодня Игорь Борисов отбывает 12-летний срок в колонии строгого режима. Фото: личный архив

- говорит один из захватчиков судна Игорь Борисов. «День за Днем» продолжает собственное расследование по делу о захвате сухогруза в Балтийском море. Чтобы и нам, и читателям было проще двигаться дальше после эксклюзивного интервью, данного нам Борисовым («ДД» 05.10.12), мы решили вернуться к показаниям свидетелей и проанализировать многочисленные нестыковки в них. Многое из приведенного в статье впервые звучит в прессе.

Сегодня, когда с момента захвата сухогруза Arctic Sea, прошло больше трех лет (теплоход находился в руках у угонщиков с 24 июля по 17 августа 2009 года), а самим захватчикам вынесены приговоры, есть возможность подробно изучить показания разных участников этой истории.

Нужно отметить, что суды над членами группы Дмитрия Савина были открытыми. Единственным, кого судили за закрытыми дверями, был житель Латвии Сергей Демченко, предприниматель и одноклассник Савина. Его отказ присутствовать в качестве свидетеля на процессе над другими пиратами объяснили просто: человек, осужденный за активное участие в подготовке операции, но получивший за это всего три года, опасается за жизнь и здоровье своих близких. Основанием для этих опасений явилось то, что стало известно о встрече Демченко в Москве с работниками ФСБ, имевшей место 13.08.09, когда Arctic Sea еще не был освобожден и находился в открытом море.

К Демченко мы еще вернемся, тем более что в открытом доступе можно найти распечатку той его беседы с сотрудниками органов: ее прослушивали на одном из заседаний. Начнем же с рассказа самого Дмитрия Савина – человека, сколотившего группу из крепких парней, приведшего пиратов на Arctic Sea и… подробно рассказавшего о том, как все начиналось, развивалось и закончилось. Причем в эту историю Савин не побоялся впутать собственную жену, счетами и электронной почтой которой он пользовался, а также брата Виталия Лепина (один из угонщиков).

Савин начинает и проигрывает

Дмитрий Савин дал показания 26 марта 2010 года: через полгода после того, как экипаж российского военного сторожевика «Ладный» снял с борта Arctic Sea часть экипажа сухогруза и всех восьмерых захватчиков. Осужденный Игорь Борисов чуть больше месяца назад сказал «ДД», что прибывшая 17 декабря 2009 года в Москву группа следователей из Финляндии, видимо, привезла неопровержимые доказательства деятельности Савина, под напором которых тот и раскололся.

Савин назвал заказчиком преступления Ээрика-Нийлеса Кросса, у которого якобы возникли финансовые трудности, в результате чего он задумал захватывать суда в Атлантическом океане. Но после проверки физических данных и теоретических знаний собранной им группы и личного знакомства с Атлантикой, Савин осознал, что там им не справиться. Тогда Кросс, по словам Савина, увеличил сумму его гонорара со 100 до 200 тысяч евро и предложил более спокойное Балтийское море.

Савин рассказал, что самостоятельно привел в группу только одного человека – Виталия Лепина, которому «... предложил поучаствовать в захвате судна. Я не говорил ему о… цели захвата, я говорил ему туманными формулировками, чтобы не испугать человека, о проникновении на борт судна с целью … документов, груза». Данные остальных, уверяет он, ему предоставил Кросс. Причем не только характеристики и физические параметры, но и оригиналы паспортов.

Из предложенных кандидатур Савин сразу отмел всех старше 42 лет, но при этом почему-то выбрал 45-летнего Борисова. Борисов же рассказывал и нам, и следственным органам, что узнал о наборе группы из объявления на столбе, указал конкретное местонахождение этого столба, и, вполне вероятно, его слова подтвердились. Однако в материалах обвинения фигурирует именно история с паспортами.

Весной 2009 года группа приступила к так называемой практической и теоретической подготовке. Савин говорит, что практическими занятиями они занимались на полигоне Мяннику, Борисов настаивает, что в нескольких километрах от него: «В лесу, куда нас привезли. В районе Мяннику. У здания, похожего на водокачку. Там было разрушенное здание». Он показывал следователям это место на карте, но его слова следствием учтены не были.

Савин уверяет, что практические и теоретические занятия проводил его друг Сергей Демченко, а по словам Борисова, Демченко в Эстонии он видел всего два раза: первый – под Мяннику, когда он показал ряд упражнений на стене, которые никто из группы повторить не смог, и второй раз – на теоретических занятиях, где Демченко никак себя не проявлял.

Дальше больше. В своих показаниях Савин говорит: «Мы с Ээриком участвовали в разных проектах и были акционерами одной и той же фирмы. В рамках других проектов была использована фирма моей супруги. Эта фирма зарегистрирована на Британских Виргинских островах… Через эту фирму осуществлялось финансирование других проектов совместно с Ээриком Кроссом. После прошлого проекта у нас на счету оставалось около 90 тысяч евро. Ээрик решил воспользоваться именно этими деньгами при подготовке к захвату судна, а также при одной из встреч в октябре он выдал мне 20 тысяч евро наличными. Эти деньги я в основном планировал потратить на поездку в Португалию и Испанию, а также на первоначальные расходы. Далее в том же октябре на счет моей фирмы «Балтикс Танкерс», зарегистрированной в Литве, в городе Клайпеде, было перечислено 35 или 40 тысяч евро – тоже для финансирования операции, для подготовки захвата судна. Уже в июне 2009 года, когда мы уже непосредственно готовили захват, (мне было выдано) 40 тысяч евро наличными». Итого – почти 200 тысяч евро.

Чуть позже Савин расскажет, что в течение всех трех недель на Arctic Sea он судорожно искал фирму, которая поставит на борт сухогруза бензин, необходимый захватчикам, чтобы они могли эвакуироваться с судна на собственной лодке. На тот момент у него при себе оставалось всего 20 тысяч наличными, а с берега никто не мог ему помочь, разве что жена. Куда делись остальные деньги и «друг» Кросс?

История с близким знакомством Савина и Кросса вообще загадочна. По версии осужденного, они сидели в одном кабинете на расстоянии полутора метров. Постоянно встречались и в увеселительных заведениях, семьями ходили в ресторан. Савин якобы перемещался в машине Кросса, бывал у него в квартире, расположенной в Старом городе. При этом он не может описать салон машины Кросса и интерьер его квартиры, не помнит имени его супруги, хотя, кроме прочего, якобы помогал ей в бизнесе. Вся информация о «заказчике» сводится к данным, которые могли быть получены в процессе наружного наблюдения за объектом, и уже это заставляет о многом задуматься.

Небезынтересен и рассказ Савина о том, что в цели захватчиков не входило причинение вреда самому экипажу. Именно поэтому все перечисленные единицы так и не найденного арсенала (его, дескать, выбросили за борт, когда поняли, что к Arctic Sea подходят российские военные) были переделаны в травматику. Единственный боевой пистолет, который был на борту и из которого производились выстрелы, был личный пистолет Савина. Он же и стрелял.

Много путаницы возникает и с имевшимися на борту средствами связи: Савин говорит, что у него были выданные заказчиком спутниковые телефоны, но пользоваться ими было невозможно, поскольку связь все время давала сбой. И тут же рассказывает, как звонил Кроссу...

Со звонками вообще полная неразбериха. В частности, сложно понять, когда представители владельца судна на самом деле узнали о захвате Arctic Sea и когда начались активные действия по спасению экипажа. Савин говорит: «Начиная со второго дня нашего пребывания на борту судна, владелец после получения сообщения от капитана начал поднимать панику. Поэтому я попросил капитана на навигационном компьютере набить текст, в котором он должен был разъяснить владельцу, что приезжала группа полицейских из Швеции, они искали наркотики, но ничего не нашли и успешно уехали. Владелец много раз пытался перезвонить. Он перезванивал, и у него сложилось впечатление, что члены экипажа просто пьяные. Он не верил. Это продолжалось каждый день – все время, что мы шли до Великобритании, а это порядка четырех или пяти дней. Он каждый раз звонил и просил вызвать определенных членов экипажа на мостик. У нас был момент, когда на мостике одновременно было до шести-семи человек, членов экипажа, с которыми он по очереди говорил, задавал им вопросы: всё ли у вас хорошо?»

А потом Савин рассказывает, как впервые связался с владельцем, Виктором Матвеевым, уже после 2 августа, когда судно изменило курс и на время пропало из зоны видимости, поскольку он сломал все системы, по которым его можно было отследить. Телефон человека, который «названивал на Arctic Sea ежедневно и не верил», хотя уже вроде бы обратился и в шведскую, и в финскую полицию, Савин якобы нашел в документах судна. И от Матвеева получил предложение связаться с Николаем Карпенковым, директором фирмы «Солчарт Архангельск», осуществлявшей техническое обеспечение сухогруза и набиравшей экипаж.

По ком звонил Карпенков

Именно теперь есть смысл переключиться на потерпевшего Николая Карпенкова и противоречия между его показаниями и показаниями других. Матвеев давать показания отказался, заявив, что никаких претензий больше не имеет. А вот Карпенков показания на процессе давал.

Он говорит, что 24 июля, в день захвата, к нему на электронную почту не поступило традиционное утреннее сообщение с судна, в котором докладывается, где находится сухогруз, что с ним, каковы запасы воды, еды и топлива и прочее. Он связался с финским офисом, сотрудник которого Денис Гусев сообщил, что доклада с Arctic Sea тоже не получил, судя по наблюдению в режиме реального времени, ночью судно вело себя неадекватно и сделало серьезный крюк. Тем не менее панику решили пока не поднимать, а дождаться 14.00, когда судно обязано выйти на связь повторно.

Но не вышло. Карпенков начал звонить на мобильные членов команды, дозвонился только до второго помощника, но в трубке была тишина. Через несколько минут с этого номера пришло СМС: «Заперты каютах куда плывем что нашли не знаю Зарецкий (капитан – И.К.)». Еще через несколько минут разговор с капитаном все же состоялся, и Карпенков узнал, что на борт поднялись люди, представившиеся полицейскими, и требуют выдать наркотики, капитан заперт в каюте второго помощника.

Чем не повод начать бить во все колокола? Но Карпенков почему-то ждет, и в итоге ему звонит капитан, а потом приходит сообщение на электронную почту: полиция ушла и на судне все в порядке. И так до 3 августа, пока финский хозяин Матвеев и сам Карпенков не начали получать звонки с требованиями о выкупе.

По словам Борисова, это абсолютная ложь, а было так. Не после двух часов дня, а в восемь-девять часов утра (не вполне ясно, о местном или московском времени идет речь – И.К.), когда капитан Зарецкий был заперт в каюте, ему позвонил Карпенков. Капитан ответил на звонок сразу и сказал: «Судно захвачено неизвестными. SOS!» Не написал, а произнес. На этом разговор кончился. Все это, как уверяет Борисов, услышал проходивший мимо член их группы Евгений Миронов и тут же доложил о происходящем Савину. А Савин стал выяснять, кому капитан рассказал о захвате.

«С 8.20-ти до 14.08 мы были уверены, что к нам подойдут береговые службы, чтобы проверить, по какой причине судно изменило курс», – рассказывает осужденный. Но этого не случилось. Зато потом Савин совершает странный поступок: отправляет с телефона капитана СМС с вышеприведенным текстом.

Зачем? Борисов объясняет это так: «Провокация для того, чтобы позвонили на судно». Но не это главное. Борисов утверждает, что это и многие другие письма Савин сочинял вместе с капитаном. «Мне вообще казалось, что они его (судно) вместе угоняют и дурачат судовую компанию. Тот (капитан) советует как лучше, что лучше. А стрелял он в него (Савин в Зарецкого – И.К.), чтобы подозрение с него снять. Очень на это походит. Стрелять не было вообще никакой необходимости».

То, что Карпенков получил сообщение о том, что «полиция» удалилась, и подробный рассказ капитана о том, как он выбрался из запертой каюты сам и героически освободил своих подчиненных, установленный следствием факт. Как и то, что по просьбе Карпенкова ему были высланы фотографии членов экипажа, получивших ссадины и лишившихся зубов во время «визита полиции».

После, по словам потерпевшего, он особо не волновался, поскольку информация с судна поступала регулярно, а Arctic Sea шел своим курсом. А потом, уже 2 августа, из Финляндии позвонил Матвеев и сообщил о захвате, а 3 августа – и пират, потребовавший денег и угрожавший расправой экипажу, самому Карпенкову и его семье.

«Это тоже ложь! Карпенков постоянно звонил. И могу точно сказать, что до 31 июля (пока судно не прошло Англию, где свернуло с заданного курса) пытался поддержать и успокоить экипаж. По его словам можно было понять, что он в курсе происходящего. Но ничего не делает. И тут у меня возникает новый вопрос: почему Савин стал якобы вымогать деньги, находясь в зоне действия американских радаров? Рядом испанская и португальская береговые охраны. Нас должны были взять. Но мы снова двинулись. Уже потом, когда я слушал записи звонков с вымогательством, я удивился. Я занимался вымогательством, за что получил срок (в 1999 году Борисов сел на 4 года), но так деньги не вымогают. Какое-то сюсюканье. Сложилось ощущение, что звонивший и Матвеев были знакомы до всей этой истории. А на очной ставке я лично спросил у Савина, неужели он на самом деле вымогал эти полтора миллиона, на что он только отрицательно покачал головой. Но на суде сказал, что да».

Кстати, в ходе процесса подсудимые неоднократно пытались расспросить Карпенкова, почему его рассказ не совпадает с тем, что видели они. Но всякий раз возникала неразбериха, и суд снимал вопрос. Разобраться в том, кто, как, почему и когда звонил на судно, можно только в одном случае: запросив детализацию, позиционирование и содержание звонков. Большая часть разговоров происходила по эстонскому телефону капитана и финскому Матвеева. Однако получить эту информацию могут только правоохранительные органы. Кстати, номера эти известны.

Задание выполнено

Еще одной темной лошадкой в этой истории остается Сергей Демченко. По словам Борисова, ни на берегу, ни в море этого человека никто не воспринимал всерьез. О том, что в августе Демченко обратился в ФСБ, захватчики (за исключением Савина, который знал об этом с самого начала) узнали много позже, когда знакомились с обвинительными заключениями в Лефортово. На суде прокрутили запись разговора Демченко с сотрудниками госбезопасности.

Демченко, отвечавший за техническую сторону организации операции, остался на берегу. Савин имел с ним постоянную связь, держал в курсе происходящего, а также обращался за помощью в организации эвакуации. Савин показал, что Демченко сообщил ему, уже брошенному к этому моменту заказчиками на произвол судьбы, что обратился к знакомому в Москву по поводу продажи груза, а знакомый якобы обратился в ФСБ... А ФСБ пригласил продавца на беседу. И вот теперь Демченко (добровольно!) едет беседовать. Рассказ дикий и нелепый.

Мало того, Демченко возвращается и, как утверждает Савин, рассказывает, что представил ФСБ требования о выкупе. Савину, дескать, это не понравилось, но «он поставлен перед фактом». Но, по странному совпадению, как раз после возвращения друга из российской столицы он, как утверждают очевидцы, успокоился и даже развеселился. На следующий день сообщил своим подчиненным: «С задачей высшего руководства справились, деньги свои получите». И пожал всем руки.

На самом деле в Москве Демченко встречался не просто с сотрудником ФСБ, а со своим двоюродным братом Алексеем Травиным и его коллегой по имени Сергей. Они уже знали, о чем пойдет разговор, и записывали его на диктофон. (См. Расшифровку.) На протяжении всей беседы они объясняют Демченко, что ФСБ нужны неоспоримые доказательства того, что он владеет ситуацией и может на нее влиять. Предлагают рассказать о приметах захваченных моряков, привезти судовой журнал или хотя бы сделать фотографии с привязкой ко времени. Демченко обещает подумать и давит на то, что это сложно технически, а Интернета на судне нет. Это, кстати, неправда. Был и фотоаппарат, которым Савин все же снял моряков и после переправил снимки в Москву. Вместе с личным посланием российским властям.

Демченко постоянно ссылается на то, что группа перестает быть контролируемой. Савин в своих показаниях говорит, что среди его команды были случаи неповиновения и рассматривался план продажи груза. А Борисов уверяет, что ничего подобного не было: группа верила своему командиру. И в его обещания, что вот-вот на судно будет доставлено топливо и все благополучно эвакуируются, и в его слова о том, что переход на «Ладный» не грозит им никакими последствиями. Слова о продаже Борисов вообще называет бредом: «Господи, кому продать-то? Туземцам на бусы обменять?»

Калининградский след Сердюкова

В этом деле еще много темных пятен, нестыковок, несуразиц и неясностей. Например, подсудимые просили вызвать в суд для дачи показаний теперь уже бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова. Хотели расспросить его о том, что он делал в калининградском доке с двумя ротами солдат, когда там, перед отправкой в море и захватом, стоял Arctic Sea.

Может, стоит возобновить производство по делу и снова изучить каждое движение захватчиков, тех, кто стоял за операцией, да и следователей? Кстати, в суде Игорь Борисов спросил у своего командира, зачем все это было сделано, на что Савин ответил, что все было направлено лично против судовладельца Виктора Матвеева. Возможно, что-то может объяснить отправленное с борта Arctic Sea письмо Савина властям России. Что конкретно было в нем написано, неизвестно. На просьбу подсудимых зачитать его, суд ответил отказом.

Выдержки из разговора Сергея Демченко с двоюродным братом Алексеем Травиным и его коллегой из ФСБ по имени Сергей.

Травин: – Ну, я понял. Я так понял, что они хотят денег, правильно?

Демченко: – Да.

Травин: – Судовладелец... (в курсе)?

Демченко: – С первого дня…

(…)

Травин: – Я тебе гарантирую, тебе ничего не будет. Даю тебе двести процентов. Потому что иначе, как разговаривать. Мало того, что ты сам с инициативой вышел с информацией, так ты еще и мой двоюродный брат. Тут мне надо быть идиотом. Ну, ты понимаешь, да.

Демченко: – Если бы я не переживал, то я бы не позвонил. На месте-то вам бы пришлось... Я хочу чтобы... Я вас прекрасно понимаю, я тоже русский человек, я тоже патриот, хоть и далеко живу, и я хочу, чтобы... Как с одной стороны, так и с другой стороны, потому что там в качестве террористов как иностранцы, так и русские на этом судне…

(...)

Демченко: – Такой ажиотаж встал. Если вы скажете развернуть это дело в пользу России, для вас это дополнительные звездочки, если правильно повернуть все. Возможно, я ошибаюсь. Смотрите, надурили все государство. Все европейские государства. Это нужно вынести на ближайшую восьмерку, приравнять это к терроризму. Россия же может выйти с таким...

Сергей: – Она уже приравняла. Есть уже решение, что российские войска могут использоваться в борьбе с терроризмом и пиратством.

Демченко: – Тем более европейский... где комиссия... я даю вам возможность, но контролировать ситуацию сейчас очень сложно. Я приехал чисто. Очень быстро эту проблему надо решить, иначе они пойдут. Не управляемыми будут. Там очень сложная сейчас ситуация. Они все. Понимаете. Третью неделю идет вся эта...
(...)

Травин:– Он сейчас стоит в территориальных водах, правильно? Скажи, если мы договоримся, его можно будет в этих водах оставить, не выводить в нейтральные воды? Это вопрос политический.

Демченко:– Вам надо иметь его в нейтральных водах?

Травин:– Погоди, он сейчас в нейтральных водах, или в территориальных? Если в территориальных, можно ли его отдавать, корабль, если он находится в чьих-то водах? Не знаешь?

Демченко:– А в каких вы хотите?

Травин:– Специально его гонять не надо…

(…)

Демченко:– С экипажем ничего не случится в любом случае. Экипаж в нормальном состоянии и все, там же русские ребята. Если честно, у них произошла ошибка.

Сергей:– Что, значит, они взяли не то судно? (Смеется.)

Демченко:– Был шторм, одно судно затонуло.

Травин:– Да-да, там одно судно с камнями затонуло. (По данным Lenta.ruу юго-западного побережья Швеции затонуло грузовое судно «Лангелунд», двигавшееся под норвежским флагом. Судно длиной 70 м и водоизмещением 70 т направлялось в Норвегию с грузом строительного камня, общий вес которого составлял 2,5 тонны. Экипаж сухогруза состоял из четверых граждан Российской Федерации и двоих украинцев. Однако это произошло 31 июля, когда захватчики уже неделю находились на ArcticSea– прим. И.К.).

Демченко:– Да, и там такой казус случился, а когда уже...

Травин:– Уже поздно. Все уже.

Демченко:– А там русские ребята ё моё…

(…)

Травин:– Да, это ты прав. Лучше всего было бы, конечно, если бы вы нам его отдали в территориальных водах.

Демченко:– Почему, объясни.

Травин: –  Политика.

Демченко:– В каких именно?

Травин:– Я пока не готов на эту тему разговаривать. Нам нужно посоветоваться.

Демченко:– В чем зерно?

Травин:– Это значит, что эта страна не предприняла никаких действий, это эскалация конфликта, уже на политическом уровне. Это мои рассуждения. Никаких действий в этом плане не предпринимать.

Сергей: –Получив подтверждение, этот вопрос будут решать не только финансово, это политика...

Демченко:– Приостановить действия военных возможно?

Сергей:– Для этого нужно политическое решение руководства.

Травин –Материальное подтверждение.

Демченко:– Можно приостановить?

Травин:– Мы за руководство отвечать не можем.

Демченко:– Чтобы большого рвения не было. Потому что они там. Извини. Я смотрю.

Сергей: – Поэтому, Сергей, тебе нужно быстро со своими переговорить, получить подтверждение, кто есть, кто такие, и, соответственно, все будет с военными, в данном случае. А так, пока нет подтверждения, что вы это вы, военные будут работать по своей схеме.

Травин:– Захват и на поражение. Половина на поражение.

Демченко:– Вы прекрасно понимаете, что там же люди тоже не простые.

Травин:– Да, я вижу. Захват - это разработка бывших военных, сто процентов…