Вячеслав Иванов: Красная звезда на Ратуше

Вячеслав Иванов. Фото: Repro

«Согласись, что даже в советское время в Эстонии было гораздо больше свободы, чем на остальной территории СССР…»

Примерно так сформулировал в одной из недавних передач на Эстонском телевидении ее ведущий – музыкальный критик и публицист Артемий Троицкий – вопрос к своему собеседнику, Андрею Макаревичу, который был почетным гостем тартуского фестиваля «Прима Виста-2015». На что мудрый «Макар» ответил с легкой улыбкой: «Понимаешь, чтобы так говорить, надо было жить в Эстонии. Мы же всего лишь наезжали сюда, так что судить столь обобщенно у меня лично нет оснований». Не ручаюсь за дословное цитирование, поскольку не стенографировал диалог, но за смысл, как сейчас принято говорить, отвечаю.

Глоток свободы

Этот диалог невольно заставил отвлечься от злобы дня (в прямом и переносном смысле этого слова) и пробудил в памяти те времена, на которых так старательно акцентировал внимание телеведущий. Думаю, это оправданно, поскольку моя ситуация полностью соответствует критериям, которые предложил Макаревич.

Должен признаться, что сам я оказался в Эстонии на рубеже 60-70-х годов прошлого века не столько по осознанному стремлению к свободе и демократии, сколько в силу чисто житейских причин. О чем, не устану признаваться, не пожалел с тех пор ни разу.

Да, здесь, действительно, дышалось гораздо легче, и не только из-за постоянно дующих балтийских бризов. Одно из первых поразивших меня впечатлений – обилие действующих церквей. Причем это не только православные храмы, но и лютеранские, католические, даже баптистские! В моем родном Новосибирске, население которого к тому времени уже сравнялось с числом жителей всей Эстонии, в те годы была единственная действующая деревянная церквушка.

Еще одно, уже профессиональное потрясение: в любой здешний райком/горком партии можно было прийти запросто, как в какую-нибудь жэковскую контору. Как минимум удивительной была для меня на первых порах и тональность публикаций в здешних партийных газетах (а других не было по определению), которую любой номенклатурный товарищ из любого российского города иначе как недопустимо развязной и даже возмутительной посчитать не мог ни при каких обстоятельствах! Причем особенно отличались вольностями именно русскоязычные издания.  

Я уж не говорю про финское телевидение, которое в Таллинне можно было – в черно-белом «немом» варианте – смотреть без всяких ухищрений, а изготовив (легально, через телеателье) специальную приставку, и вовсе наслаждаться тлетворным влиянием чуждого нам «общества потребления» по полной программе…

Как отстояли символ

Много лет спустя, уже в перестроечные годы, я делал большое интервью с Иваном Густавовичем Кэбиным (так писалась в те времена его фамилия), который до 1978 года был первым секретарем ЦК Компартии Эстонии. Навсегда запомнился его рассказ об одном крохотном, но очень показательном эпизоде, связанном с таллиннской Ратушей и венчающим ее Старым Тоомасом.

Где-то в начале 1960-х было решено произвести очередную реконструкцию здания Ратуши, главным образом – башни, шпиля и самой фигурки легендарного знаменосца, ставшей одним из наиболее узнаваемых символов эстонской столицы. И в этой связи между Кэбиным и вторым секретарем ЦК КПЭ, фамилия которого сегодня уже утрачена, состоялся такой разговор. (А надо сказать, что по сложившейся к 1960-м годам иерархической табели о рангах первым секретарем во всех союзных республиках обязательно был лояльный этнический «нацкадр», а вторым, еще более обязательно, назначался представитель из Москвы – так сказать, государево око.)

И вот «око» высказало свое сановное мнение: дескать, как это так получилось, что в центре столицы на самом высоком шпиле мотается по ветру какая-то аполитичная фигурка какого-то там Старого Тоомаса?! На что Иван Густавович, хитро прищурившись, спросил: «А ты что, предлагаешь на Ратуше водрузить красную пятиконечную звезду?» И «государево око» не нашло, что ответить… То есть такое вообще невозможно было себе вообразить – чтобы, например, первый секретарь Новосибирского обкома КПСС посмел ТАК пошутить с эмиссаром из Москвы. Или что областная партийная газета смеет критиковать кого-то выше, чем председатель Облпотребкооперации (да и то если он не входит в бюро местного райкома партии).  

Баба-Яга не против

Один из моих любимых персонажей – антигероиня мультфильма о приключениях медвежонка Миши и его друзей на пути в Москву, на Олимпиаду-80. Стервозная сказочная старушка, плетущая интриги против положительного героя, на все, что может ему помочь, реагирует однозначно: «А Баба-Яга против!» Так, собственно, и называется этот мультик.

Почему вообще отрицательные персонажи зачастую пользуются большей симпатией зрителей, чем их позитивные антиподы, разговор отдельный. Лично мне Баба-Яга в данном случае близка, так сказать, профессионально. Просто я убежден, что журналистика, по определению, должна быть в оппозиции к власти. Не к государству, и не к народу, а именно к власти. В моем представлении именно таким образом реализуется функция журналистики как четвертой власти.

Это определение применительно к журналистике употребляется, как правило, в кавычках, поскольку такая роль делегирована ей не юридически, а, так сказать, по умолчанию. Официальных ветвей власти, как известно, три: законодательная, исполнительная и судебная. Журналистика примыкает к этому списку сверх лимита, как своего рода тотальный контроль над контролем, исполняя социальный заказ по принципу «на то и щука, чтобы карась не дремал».

Однако и Бабе-Яге хочется иногда чего-то чистого, светлого и высокого. Журналисты тоже люди, ничто человеческое им не чуждо; порой и в их заскорузлых душах просыпается желание щебетать.  

Недавно канал Euronews показал сюжет о дигитальных технологиях в торговле. В кадре появился Андрус Ансип, подробно рассказывающий о проблемах в этой области и о поисках их решений. (Напомню: бывший эстонский премьер ныне является вице-президентом Европейской комиссии по вопросам единого цифрового рынка.)

Не назову возникшее при этом чувство гордостью. По-моему, подобные слова звучат слишком пафосно, а пафоса я стараюсь избегать. Но, не скрою, мне было приятно видеть знакомое лицо в этом репортаже. Отчасти меня извиняет то обстоятельство, что Ансип сегодня не является представителем официальной власти на уровне Эстонии. Да и на уровне Евросоюза применение слова «власть» к занимаемой им должности носит изрядную долю условности. Однако, согласитесь, вхождение представителя маленькой страны в топ-менеджмент европейского масштаба не может не вызывать положительных эмоций у жителей этой страны.

Я не списываю со счетов негативную роль Ансипа в истории с Бронзовым солдатом и другие не красящие его действия, но не надо смешивать разные компоненты в один коктейль – может получиться убойный «ерш».

Если вдуматься, то вообще-то довольно нелепо, когда приходится извиняться за естественные проявления добрых чувств. Размахивать дубинками разной тяжести или хотя бы раздраженно брюзжать – нормально, а вот хвалить и вообще выказывать приязнь – как-то неловко… Но если серьезно: разве действительно не на чем отдохнуть у нас в Эстонии журналистскому взгляду и душе?

Не надо бодряческих репортажей о небывалых урожаях, засыпанных в закрома родины; не надо хвалебных ораторий по поводу очередного миллиона тонн добытой нефти или чугуна, выплавленного сверх плана. Но если мне приятно сознавать, к примеру, что тартуские студенты на европейском уровне причастны к совершенствованию космических технологий, то почему я должен этого стесняться?

Думаю, что во всех подобных случаях Баба-Яга тоже была бы ничуть не против.