Какое отношение ко всему этому имеет Дмитрий Ганин, зарезанный пьяным панком? А вот какое: «… был убит, правда, без применения взрывчатых веществ, но это не означает, что такое не может случиться в следующий раз».
Должно быть, вы уже задаетесь вопросом, как две эти смерти связаны с языком преподавания в гимназической ступени? То же беспокоило и меня, но на странице 13 судья Маастик наконец преодолевает страсть к новейшей истории и разъясняет свою позицию.
«В своих выступлениях истица действительно не призывала русскоязычное население силой противостоять переходу на эстонский язык обучения, однако распространяемое ею недоверие и отчуждение от эстонского государства и правительства, представление русской общины как бесправных заложников, которых эстонское государство безнаказанно унижает и оскорбляет, призывы выступить в защиту своих прав и потребовать продолжения деятельности русскоязычных гимназий могут привести к вспышкам насилия с непредсказуемыми последствиями. Сравнение с сексом, хотя бы и шуточное (в одном из многочисленных выступлений, на котором почему-то зациклились враждебные мне дамы, я сказала, что буду сторонником перехода только если он происходит, как в сексе, по согласию сторон – Я.Т.), на самом деле очень опасно, так как сексуальный акт, с которым одна из сторон не согласна, это изнасилование – одна из самых ужасных форм насилия, вызывающее во всяком нормальном человеке желание активно сопротивляться. Не менее опасно и проведение параллелей с Бронзовым солдатом /…/ к переносу которого из центра города на кладбище часть русскоязычной общины отнеслась как к личному оскорблению, которого до сих пор не забыли. И если в умах какого-то количества людей такие сравнения преобразуются в убежденность, что их насилуют (в переносном смысле) и маргинализируют, вызванные этим протесты и насилие могут представлять опасность для имущества, здоровья и жизни людей, а в случае эскалации событий поставить под угрозу и конституционный строй и территориальную целостность государства».