Власть №4. Любовь с фигой в кармане

Вот поэтому у них 35-часовая рабочая неделя… Фото: Scanpix/Postimees

Рубрику ведет Олеся Лагашина, тел. [phone]

Ниже, гибче, смелее!

Русская тема оставалась на прошлой неделе по-прежнему популярной. Виной тому приближающиеся выборы или желание изданий поднять свой рейтинг, но национальная тема опять зацепила читателей за живое. Да и как не зацепить: вот премьер-министр Андрус Ансип, не поморщившись, заявил на Vikerraadio, что Россия играет в эстонской экономике и туризме все более значительную роль, и он лично не понимает людей, которые утверждают, что отношения между двумя государствами плохи. Впрочем, для человека, который не так давно назвал 2007 год благополучным для Эстонии, оно и не удивительно. И вообще его бы слова да богу в уши. Осталось пойти дальше и назвать тех, кто постоянно в эстонской прессе говорит о России исключительно в негативном ключе, экстремистами, нарушающими гармонию в отношениях двух стран.

Вот, например, Хейки Сууркаськ в Eesti Päevaleht тревожится по поводу тоски по советским временам, опасаясь, что вернутся дни, «когда эстонцы были обязаны любить русских и русский язык и бояться всех „иностранных империалистов“и „внутренних врагов“». Любовь с фигой в кармане мы уже проходили, а заменить «иностранных империалистов» на «левых популистов» – так окажется, пожалуй, что немногое изменилось. Как будто сейчас нам невзначай не диктуют, кого «любить» и кого «бояться». И, увы, порода сверхгибких прагматиков настолько неискоренима, что они гнутся уже и тогда, когда ветер не пригибает их к земле.

Кто, например, дергал за язык русского учителя истории, заявившего в передаче «Граждане республики» на ЭТВ, что переход русских школ на эстонский язык надо было производить быстрее? Вся проблема, оказывается, только в этом! И главное – отвечали бы за себя, но ведь эти умники-прагматики свою позицию навязывают и всем остальным. А остальные – что? Поскулили в уголочке, сглотнули и дальше пошли. Ибо протестуешь – экстремист, прогнулся – получи пряник.

А тем временем в Postimees приходят письма: читатель жалуется, что без знания русского языка он не может найти работу. И ему уже ответили в том же издании и представители профсоюзов, и председатель Союза работодателей, что русский язык стоит ценить больше. Впрочем, если человек дожил до возраста работника и до сих пор не понял без подсказки, что любой язык – это ценность, тем более, если на нем говорят массово жители твоей страны, ему уже мало что поможет.

Самое печальное, что пока одним навязывали русский, а потом другим навязывали эстонский язык, родители с традиционной фигой в кармане или без нее не научили детей одной простой вещи: говорить или пытаться говорить с человеком на его языке – это не обязанность и не конкурентное преимущество. Это просто вежливо. Любая другая мотивация потенциально ведет к отсутствию всякого уважения в обществе. Было бы это элементарное уважение – не понадобилось бы и вокруг русских школ огород городить. Практика показывает, что эстонский можно выучить, и не учась на эстонском. Было бы желание…

Высокие, высокие отношения

О том, насколько хороши нынче отношения с Россией, что бы там ни говорил премьер-министр, ярко свидетельствуют высказывания эстонских деятелей по поводу прошедших в Латвии выборов. Сдержанный Марко Михкельсон на Kuku raadio прокомментировал, что Латвия стояла перед выбором – продолжить взятый в 90-е годы курс на Запад или обратить свой взор на Восток; Кристийна Оюланд в интервью тому же радио заявила, что давление Кремля на Латвию было куда больше, чем на Эстонию; Андрес Херкель в своем блоге с облегчением констатировал, что «Латвия по-прежнему ориентируется на Запад, ее не загонят окончательно в банкротство, в карман олигархов и сферу влияния России» – оценки вполне однозначны и радость от того, что пророссийски настроенный блок, вопреки ожиданиям, не выиграл выборы, всеобщая.

Русским лидерам остается, подобно Татьяне Жданок, констатировать, что «пал последний бастион русского сопротивления в Прибалтике». В интервью Регнуму она заметила, что Латвия «полностью копирует эстонский вариант: „В Эстонии есть Центристская партия Эдгара Сависаара, за которую традиционно голосуют русскоязычные избиратели, поскольку их убедили в том, что голосовать за русские партии нет смысла“». А нет смысла, значит будем «гнуться и качаться» и думать, что эстонизация русских школ – это неизбежность. А если подросшие детишки когда-нибудь перестанут понимать своих родителей, спишем это на конфликт поколений. Хотя могло быть иначе, и как заметил один эстонский автор на Delfi, «нам сильно помогло бы, если бы мы отдавали себе отчет, что нас зачастую ослепляет подсознательный страх перед Россией».

Что касается латвийских выборов, то теперь, когда эстонские общественные деятели выразили свое удовлетворение их результатами, их, кажется, волнует одно: возможно ли, что и на эстонских выборах прогнозы не оправдаются? Во всяком случае, этот вопрос был поставлен в передаче «О ситуации в стране» на Raadio 2, хотя трудно себе представить, что Носорог на финише вдруг опередит белочку, бодро помахивающую флажком «Tere, euro!».

Мой хутор с краю, ничего не знаю

Не устаревает в эстонской прессе и социально-экономическая тема. На неделе Центр прикладных социальных исследований Тартуского университета и центр политических исследований Praxis опубликовали свой отчет, из которого выяснилось, что эстонский рынок труда гибок, но как-то не очень безопасен. В том смысле, что, как пишет Е24, на одного безработного в нашей стране тратится меньшая доля ВВП, чем в любой другой стране Евросоюза, и относительная бедность безработных в Эстонии – тоже наивысшая по ЕС. Не знаю, присутствовали ли на презентации этого исследования уважаемые общественные деятели, которые так бодро комментировали, что по итогам выборов Латвия встала на путь стабильности, который ей указала Эстония, но такая стабильность кажется несколько сомнительной.

Причем стабильность эта усугубляется переходом на евро, который сам по себе нестрашен и даже, наверное, полезен, но трудно не согласиться при этом с Эйки Нестором, который на Kuku raadio заметил, что люди будут весьма шокированы, когда увидят свои зарплаты в евровалюте. Да и эксперимент Delfi, который попытался проверить, можно ли прожить на 1000 крон в месяц, попал, что называется, в струю. Эксперты, кстати, представлявшие свое исследование, предложили государству позволить людям в течение короткого срока получать и пособие по безработице, и зарплату, но что-то верится в это с трудом.

И как-то не очень утешает Марис Лаури, в очередной раз распинающаяся в Eesti Päevaleht о том, что цены быстро растут не только в Эстонии, и в других странах роста инфляции боятся не меньше. Цены-то растут, может, и везде, да вот социальные гарантии везде разные. Французы вон уже в который раз бастуют из-за повышения пенсионного возраста с 60 до 62 лет. Все помнят, с какого возраста мы выйдем на пенсию? И это при том, что у французов трудовая неделя не 40 часов, как у нас, а, простите, 35.

В Postimees, кстати, была интересная подборка мнений о том, почему жители Эстонии не выходят массово протестовать – Агу Ууделепп даже назвал эстонские пикеты «жалкими». Впрочем, за причинами ходить далеко не надо, менталитет – это, конечно, из области стереотипов, но о том, что общественная активность в Эстонии зачастую происходит по принципу «мой хутор с краю», уже и спорить не хочется. И, кстати, в этом смысле здешние русские давно «интегрировались».