Журналист, писатель, кинодокументалист Леонид Млечин произвел самое благоприятное впечатление на участников Тартуского международного литературного фестиваля «Прима Виста»: он старался честно отвечать на все заданные ему вопросы, общался охотно и доброжелательно. Лично мне Млечин интересен в первую очередь как один из творцов «Великого Мифа об истории России».
У каждого слоя общества – да и у каждого отдельного человека – свои мифы, похожие или непохожие на то, чему учат в школе, что исподволь внушают с телеэкрана. Но как только большинство согласится встать под общее знамя – российские власти немедленно признают это знамя своим – вне зависимости от того, будет ли на нем написано «Россия, которую мы потеряли» или же «У нас была великая эпоха».
Как мутирует «хомо советикус»
Непредсказуемое прошлое страны – заложник ее непредсказуемого будущего. Тоска по национальной идее претворяется в желание переписать историю. Поэтому историческая документалистика (и псевдодокументалистика) без конца издается и продается. Сам Леонид Млечин подчеркнул, что книги историков и лжеисториков стоят на одной полочке...
В лекции «История как инструмент политики», которую Млечин прочел на церемонии открытия фестиваля, была затронута проблема тотальной фальсификации истории в СССР. Догмы, осевшие в сознании, мешают двигаться вперед: советский человек произошел от человека, а обратной мутации не происходит. История России – это зеркало, в которое смотреть страшно, а разбить нельзя: ведь разбить – значит признать, что зеркало существовало. И тогда говорят: дайте другое зеркало. Так происходит политизация (и фальсификация) истории. В 2009 году даже была создана очень недолго просуществовавшая Комиссия по борьбе с фальсификацией истории. Определить и договориться, что считать фальсификацией, не удалось. Ныне на поле исторических теорий сводят счеты власть и оппозиция.
Леонид Млечин говорил также о необходимости изучения «сослагательного наклонения в истории» – тех путей, по которым реальная история не пошла, но которые были возможны. Прошлое не было предопределено, оно, как и будущее, зависело от многих факторов, от конкретных людей. По Млечину, будущее России связано с возможностью перестроить сознание людей, с признанием ответственности за прошлое и настоящее своей страны.
«Не советую читать мои книги»
Автору удалось пообщаться с Млечиным и приватно.
– Какие из ваших книг вы посоветуете прочесть тем, кто еще не знает Млечина-писателя?
– Я бы вовсе не советовал их читать: ничего радостного в них нет. Они – для тех, у кого душа болит, это моя попытка ответить на вопрос «почему мы так живем?».
– Начала листать в магазине ваши произведения, и книга под названием «Кто взорвал Америку» сама собой открылась на главе «Секс-коммуна № 1»...
– Эта книга была написана сразу после теракта 11 сентября. Глава посвящена одной из ветвей террора – леворадикальной.
– Я вспоминаю «Яйцо змеи» И. Бергмана. Какое грядущее зреет сейчас в России? Что из внутренних тенденций развития вы сочли бы зародышем нежелательного будущего?
– Будущее не предопределено и точно не открыто нам. Мы не знаем, какой ядовитый корешок следует выкопать. Сложившаяся ментальность и традиции подлежат коренному пересмотру. В России нет традиции развивать способности к самореализации и самоорганизации. Нет привычки брать на себя ответственность. Распространено представление о том, что все дороги перекрыты. «Что мы можем сделать?» Это наследие эпохи подсечного земледелия – «не моя земля». Да и позже – общинный отрезок земли мог быть передан другому. Землю не считали собственностью, не берегли. Не было и привычки создавать горизонтальные связи, взаимодействовать с соседом. А принятие христианства византийского образца обусловило нелюбовь к католическому Западу... Однако к началу ХХ века сложились условия, позволяющие все это преодолеть. Столыпинские реформы были благом для России – но страна не пошла по этому пути.
– В России 6 мая был митинг оппозиции – как вы относитесь к этому событию? Или для вас это не событие?
– Я не хожу на митинги оппозиции. У меня нет политического темперамента. Ходят мои интеллигентные друзья. И это – признак здоровья общества. Это нормальная жизнь.
– Для каких реальных сил внутри России выгодно свержение Путина?
– Нет таких сил. Он пользуется поддержкой большинства населения. Интеллигенция выступает против Путина, считая его политику слишком жесткой и мешающей развитию России. В народе же вообще не любят начальства: ненавидят, презирают – и мечтают занять его место. Не любят, не уважают – но привыкли подчиняться. Считают, что «мы сами не сможем управлять страной».
– А представители власти на местах могут что-то сделать в своих регионах? Могут сказать о себе словами Навального: «Мы здесь власть!»?
– Нет. Власть на местах – окостеневшая, бюрократическая.
– В вашей статье «Россия и Прибалтика: в плену у прошлого», опубликованной 30 марта 2007 года в газете «Постимеэс», вы говорите следующее: «Прибалты хотели остаться наедине с собой. Им было неуютно в большом и чужом государстве еще и потому, что рядом с более эмоциональными, динамичными и гибкими народами они чувствовали себя неуклюжими, неумелыми и медлительными». Что послужило для вас источником? Эстонцы или какие-нибудь другие прибалты вам сами это сказали?
– А у вас другое мнение?
– Диаметрально противоположное. Скорее мы, русские, в глазах эстонцев – негибкие, неуклюжие и неумелые.
– Я часто бываю в Прибалтике, преимущественно в Латвии. Мое мнение сложилось под влиянием личных наблюдений и частных бесед. Я понимаю, что любая генерализация опасна, особенно при попытке описать характер целых народов. Но вот таковы мои личные впечатления.
Любитель истории и противник обобщений
К сожалению, в нашей беседе я не успела затронуть тему Гражданской войны – один из лейтмотивов его лекции и бесед. Там, в братоубийственном озверении огромных масс народа, Млечин видит истоки сталинских репрессий, а заодно и современных попыток оправдать преступления режима. Меня несколько смутили подсчеты Млечина по поводу того, сколько всего существовало сталинских палачей («если считать с семьями», то чуть ли не все мы поголовно), а также предположение о том, что каждый из палачей воспитал своих детей в сознании, что его работа – правильная и уважаемая. Больная, кошмарная совесть – достояние поэтов, а не историков:
Спите крепко, палач с палачихой,
Улыбайтесь друг другу любовней.
Ты ж, о кроткий, ты, нежный, ты, тихий –
В целом мире тебя нет виновней!
Впрочем, Млечин неоднократно подчеркивал, что он – не историк, а любитель истории, который ищет в прошлом объяснение настоящему. При этом – в отличие от множества других любителей истории – он постоянно напоминает самому себе, как опасны обобщения («генерализация»). И просто прекрасны его слова, сказанные по поводу судьбы атамана Каледина, о том, что восстановление одной судьбы – это восстановление исторической справедливости.