Для меня Эстония – микрокосм, небольшой мир, в котором все друг друга знают, все друг другу родственники, одноклассники и соседи. Этот мир – нечто особенное, и поэтому я считаю, что для живущих в нем людей вся Эстония – дом родной. Не так уж важно, где именно живет человек. И хотя я живу в Таллинне, но чувствую себя скорее сельским жителем, человеком, для которого деревня не чужая, пишет кандидат в Рийгикогу от Свободной партии Юри Саар.
Многие эстонцы – горожане в первом поколении, по сути, люди с психологией деревенских жителей. Живя в городе, они сохраняют, насколько это возможно, прочную связь с деревней. Так сложилось еще во время буржуазной Эстонской Республики в 1920-1930-е годы, когда многие городские жители сохраняли связь с землей, отчим домом и родным хутором, и летом даже членов правительства невозможно было застать в городе. То же самое мы наблюдаем и сейчас: в летние месяцы и в рождественские праздники город пустеет. Когда летом идешь по улицам Таллинна, встречаешь в основном туристов и приезжих.
Деревня – первооснова города. В Эстонии деревня всегда была средой, питавшей город, и жизнестойкие деревенские жители отправлялись, образно говоря, покорять его. Возможно, они были более наивными, но в то же время не испорченными городскими соблазнами, и жизнь во вредной среде не отразилась на них. И если люди уставали от городской жизни, они возвращались в деревню, к земле, чтобы набраться сил, пополнить запасы энергии, воспитать хороших детей.
Еще со времен учебы в университете помню друзей-горожан, словно повзрослевших раньше времени, считавших, что хуже нет, чем жить в империи, при оккупационной власти и не иметь никаких надежд. Возможно, во многом они были правы, ведь сколько раз они слышали это от умных людей. Но жить с таким знанием безрадостно. Мне, деревенскому жителю, странно было слышать эти разговоры, и хотелось на собственном опыте убедиться в их правоте.
К сожалению, сегодня мы видим, как быстро сокращается сельское население, и если оно и дальше будет уменьшаться такими же темпами, то скоро в деревне никого не останется. Когда численность сельских жителей последовательно снижается, складывается ненормальная ситуация: жить на селе становится тяжело и даже невыносимо. И эта ситуация возникла не сама собой, мы сами ее сотворили, создав для жизни в деревне невыносимые условия. Поэтому мы должны детально рассмотреть все, что мы сделали не так, с точки зрения сельских жителей.
До сих пор, проводя нашу несчастную административную реформу, мы в первую очередь думаем о том, где провести границы, т.е. решаем, кого и как объединить. И это будет продолжаться до тех пор, пока у нас не будет волость, уезд и государство в одном лице. Не придумаешь абсурднее и глупее вопроса, чем вопрос о том, сколько волостей должно быть в Эстонии. Слушая эти рассуждения, невольно вспоминаешь о том, что в 1952 году в Эстонии образовали три области: Тартускую, Пярнускую и Таллиннскую.
Их упразднили уже в следующем, 1953 году, поняв, что совершили глупость. Достаточно взглянуть на проложенные еще во времена шведского владычества дороги и образованные тогда же административные единицы, чтобы понять, что земля эта так давно заселена и цивилизована, что не нужно придумывать что-то новое. Занимаясь официальным административным делением, следует руководствоваться естественными, сложившимися за сотни лет границами, а не пытаться все перекроить несуразным образом.
Сколько мы уже слышим о том, что на селе закрываются магазины, почтовые отделения, школы, аптеки, ликвидируются банкоматы, т.е. вся необходимая для жизни инфраструктура. С одной стороны, это неизбежно, поскольку такие процессы обусловлены рыночными правилами. А правило ведь простое: добиться максимальной прибыли при минимальных затратах. Для того чтобы остановить процесс вымывания услуг из деревни, государству следует вмешаться в действия «невидимой руки». Это настолько очевидно, что не может вызывать никаких возражений.
Реже вспоминают о других больных местах, напрямую связанных с жизнью провинции. Ожидая как-то, когда меня примет чиновник Департамента окружающей среды, я поинтересовался разложенными на стенде печатными изданиями ведомства, на обложках которых красовались птицы, животные, растения, насекомые, словом, всевозможная живность. Ни на одной картинке не был изображен человек. Именно этот факт наиболее ярко показывает, как окружающая среда, к характеристике которой следует всегда добавлять «окружающая человека», т.е. организация среды обитания человека, странным образом трансформировалась в защиту природы.
Иными словами: мы стали защищать природу от человека вместо того, чтобы создавать и формировать среду, в которой человек сможет нормально жить. Причем дело не столько в том, что приходится выполнять европейские директивы. Вопрос принципиальный: для кого мы сохраняем окружающую среду, не допуская на ней человеческую деятельность?
Охрана природы причудливым образом превратилась в дубину, которой лупят тех, кто хочет жить и работать в деревне. Как будто далекие от реальной жизни горожане придумали правила, направленные на то, чтобы превратить деревню в природный парк, в котором интересно бывать, устраивать гулянья, но жить невозможно. Эдак наши деревни превратятся в своего рода индейские резерваты с показушными сельчанами и сувенирными лавками.
Так что ответ на вопрос, что делать, чтобы вернуть жизнь в деревню, очень простой. Те, кто принимает судьбоносные решения, должны позаботиться о том, чтобы жизнь на селе не становилась невозможной. Ведь жить на земле в единении с природой – естественное состояние человека.
Другие публикации из предвыборной серии:
Тема: Интеграция: куда теперь?
Что обещать эстонским русским?
Яак Аллик (СДПЭ) и Анвар Самост (IRL)
Postimees.ru 14.01
Михаил Стальнухин (Центристская партия) и Сергей Метлев/ Евгений Криштафович
(Свободная партия Эстонии)
РМ на русском языке и Postimees.ru 20.01
Март Хельме (EKRE) и Юрген Лиги (Партия реформ)
РМ на русском языке и Postimees.ru 22.01
Тема: Как вдохнуть жизнь в регионы?
Игорь Таро (IRL) и Ивари Падар (СДПЭ)
РМ на русском языке и Postimees.ru 27.01