/nginx/o/2022/03/07/14412109t1h16fe.png)
Бывший депутат парламента Тоомас Трапидо в рубрике Arvamus Postimees пишет, что трудиться в Рийгикогу вполне можно было бы и на полставки, а парламент можно было бы сделать двухпалатным, причем в палату представителей могло бы входить 500-1000 человек.
Трапидо пишет, что еще несколько десятилетий назад было бы логично предполагать, что в обществе существует четкое разделение на группы по интересам, которые формулируют свои позиции, а люди потом выбирают из них себе представителей, которые в течение четырех лет будут претворять свою программу в жизнь. В это время возможность граждан на них влиять отсутствует. Сегодняшние же технологии, мобильность и общее устройство жизни привели к тому, что полностью отдать свой голос на четыре года представляется абсурдом.
Кроме того, постоянно меняется роль Рийгикогу, потому что, с одной стороны, все больше важных решений принимается на уровне ЕС, с другой стороны, развивается гражданское общество, которое на местном уровне все больше хочет самостоятельно решать свои проблемы, скажем, о существовании школ и т. п. Вследствие этих двух обстоятельств роль Рийгикогу, к сожалению, снизилась. К сожалению – потому, что у Рийгикогу есть возможность взять больше инициативы в отношении направления развития Эстонии, но до сих пор, как свидетельствует мой опыт, – отмечает Трапидо, – все это проявлялось весьма скромно. Инициативность Рийгикогу, как мне кажется, не сильно зависит от избирательного законодательства или его изменений. Так что революционных изменений на выборах в Рийгикогу ждать не следует, но можно было бы подумать об изменении самой работы парламента, сделав занятость частичной. Если бы Рийгикогу собирался, скажем, четыре раза в год на месяц (или в другом частотном формате), это предполагало бы большую сосредоточенность при решении важных вопросов.
Еще я предложил бы серьезно задуматься о том, чтобы больше вовлечь общество на окружном и государственном уровнях. Например, можно было бы серьезно подумать о формировании второй палаты парламента, куда входили бы избранные представители разных сообществ. В такой палате могло бы быть 500-1000 человек, собираться они могли бы один-два раза в год, а остальная работа велась бы через интернет. В компетенции этой палаты могло бы быть формирование совместно с Рийгикогу перспективных целей государства, у нее должно было бы быть право слова при формировании бюджета и принятии документов, связанных с распределением прочих средств. Такая палата существенно снизила бы «партийность», потому что люди, которые бы туда избирались, были бы больше ориентированы на реальные дела, а не на предвыборные рекламные кампании.
Если задаться целью, чтобы расходы не увеличивались, то, как мне кажется, обе палаты вполне можно было бы в достаточной степени финансировать из госбюджета.
Так или иначе, обсуждение того, кто и каким образом в Эстонии принимает решения, – крайне необходимо. Потому что в противном случае все больше людей будет голосовать ногами, покидая Эстонию, или не приходя на выборы. Навешивание на них ярлыков равнодушных, непатриотичных и т. п. – никак не поможет исправить положение. В этом столетии, в отличие от девяностых, при управлении эстонским государством царил некий страх потерять достигнутое, но в современном меняющемся мире достигнутое теряется именно тогда, когда кончается движение вперед, кончается поиск и испытание новых возможностей.
Что же касается предложение Тыниса Лукаса об отмене закрытых избирательных списков, то я, – пишет Трапидо, – отношусь к этому хорошо, потому что это, бесспорно, шаг в верном направлении. Учитывая все вышеописанное, это, впрочем, довольно маленький шаг, но, принимая во внимание определенное закостенение и опрокинутость в прошлое избирательной системы в представительное собрание Эстонии, – любое предложение для модернизации приветствуется.