Вынужденное затворничество может стать своего рода экзистенциальным переворотом, переосмыслением жизни и началом поиска ответов на главные вопросы.
Карантин с Тарковским и Бергманом, или Мировое кино об изоляции
2 мая 2020, 14:19
Именно к этому подталкивает изоляция в фильмах Андрея Тарковского и Ингмара Бергмана. Главный кинопровокатор наших дней, датчанин Ларс фон Триер, который ведет мысленный диалог и с Тарковским, и с Бергманом, тоже рассматривает под микроскопом душевное устройство отрезанных от внешнего мира людей и делает это со свойственным ему утонченным садизмом. Тема изоляции раскрывается и в эпохальной ленте Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года», в которой герои заточены на космическом корабле с неожиданно коварным искусственным интеллектом. Совершенно иначе, но не менее захватывающе полная изоляция представлена в картине Дэнни Бойла про неутомимого скалолаза и покорителя каньонов.
Космическая пустота
Все фильмы о покорении космоса — одновременно и истории о затворничестве. «Солярис» Тарковского — картина, которую в нынешних условиях непременно стоит посмотреть или пересмотреть. Это проповедь гуманизма, ответы режиссера на важные философские вопросы и рассказ о преодолении героем глубокой душевной травмы. Земляне, изучающие планету Солярис, сами стали ее подопытными, когда обладающий разумом океан планеты оставил обитателей космической станции наедине с их собственным мучительным и деструктивным прошлым. К тому, что происходит на станции с доктором Крисом Кельвином, по воле океана оказавшимся в изоляции с запрограмированной копией умершей жены, применима фраза «закрыть гештальт». Рецепт великого режиссера — исцеление человечностью и любовью.
«Солярис» — фантастика, философская притча и житейская драма одновременно. Картина воспитательная, терапевтическая и при этом невероятно эстетичная. И если во время карантина вы побываете вместе с Крисом на планете Солярис, можно быть уверенным — это время не пройдет зря.
«Космическая одиссея 2001 года» Кубрика — без сомнения, главный фильм о космосе, что-то вроде «Войны и мира» в этой области в мировом кино. Лента значительно опередила свое время, предвосхитив многие события научного прогресса. Как и у Тарковского, на космическом корабле Кубрика не все гладко: между экипажем и техническим интеллектом нарастает конфликт, который делает изоляцию героев не просто психологически тяжелой, но и опасной для жизни. Эта сюжетная линия развивается параллельно с историей о черных монолитах и эволюции человечества. Эпичная картина Кубрика — медитативная и в то же время напряженная. Она, как и «Солярис», обогащает и помогает оторваться от земли.
Бергман и затворничество
Очень многие (если не все) герои Бергмана в той или иной степени находятся в изоляции — на острове, в больнице, в отчем доме, в семье, в браке. «Стыд» и «Персона» — ленты Бергмана, в которых изоляция героев имеет ключевое значение. Герои «Стыда» — интеллигентная супружеская пара, перебравшаяся жить на остров в Балтийском море. В их изолированную от внешнего мира жизнь вторгается война, которая играет роль лакмусовой бумажки, проявляющей характеры героев. О том, с кем и почему война, не говорится ни слова (обжегшийся в юности на симпатиях к Гитлеру зрелый Бергман предельно аполитичен), война здесь — образ, метафора, символ нелюбви и отчуждения. Изоляция не разрушила союз героев, но, вписанная в военный контекст, катком прошлась по их психике. Это история и о том, как в экстремальной ситуации интеллигентность тает на глазах, а вслед за ней исчезает человеческий облик. Настроение эта картина едва ли поднимет, но пройти вместе с героями их круги ада и поразмыслить на животрепещущие темы — неплохой способ вырваться из серых будней карантина, чтобы потом, возможно, начать их больше ценить.
В другой ленте Бергмана — «Персоне» — изоляция не просто условная и внутренняя, а очень похожая на ту, что мы переживаем сейчас. Элизабет, известная актриса, замолкает посреди выступления и заговаривает вновь уже только в кульминационный момент фильма. Молчанием она обрекает себя на изоляцию сначала в больнице, а потом в летнем домике на побережье, куда она отправляется вместе с сиделкой Альмой. Они собирают грибы, читают книги и гуляют по живописным окрестностям. Полностью изолированные от внешнего мира женщины сближаются, и Альма начинает делиться с Элизабет своими шокирующими переживаниями и секретами. Больная слушает со снисходительной улыбкой, курит, пьет вино, массирует ей шею. Неожиданная откровенность одной и неблаговидный поступок другой разрушают хрупкую идиллию, и совместная изоляция превращается в нечто, напоминающее дурной сон.
Героини оказываются внутренне одинаковыми — душевная патология одной зеркально отражается в другой. Это своеобразный психоаналитический сеанс, на котором присутствует зритель. Однако не нужно быть сиделкой или капризной знаменитой актрисой, принципиально отказывающейся говорить, чтобы ощутить себя в условиях изоляции в похожей ситуации и обнаружить, что представленная в фильме модель отношений универсальнее, чем кажется на первый взгляд.
Изоляция по Триеру
Датский режиссер Ларс фон Триер — одна из самых противоречивых и эксцентричных фигур в современном кино. «Я — лучший режиссер в мире», — говорит он о себе. К этому заявлению можно относиться по-разному, но доля правды в этом, безусловно, есть. Триер самыми беспощадными способами рисует портрет современного общества и в некотором смысле предсказывает будущее. Как и Бергман, он любит помещать своих крайне дисгармоничных героев в условия отчуждения и изоляции и исследовать их души, вскрывать душевные язвы.
«Догвилль» рассказывает об отрезанной от мира деревне в горах, в которую забрела спасающаяся от гангстеров Грейс. В этой ленте сразу два типа изоляции: изоляция затерянной в горах общины, члены которой живут в своем мирке по своим законам, и изоляция человека внутри самой общины — чужого, другого, лишнего. Как почти все фильмы Триера, это мрачная и тяжелая история, но, что для Триера уже не так типично, при этом еще и назидательная (чего стоит хотя бы эпизод с фарфоровыми статуэтками).
В «Антихристе» безымянные мужчина и женщина после гибели сына отправляются в загородный дом «Эдем», который находится в инфернальном лесу, должно быть, том самом, в котором, «земную жизнь пройдя до половины», очутился лирический герой Данте. В фильме всего два действующих лица. Эта ужасающая история — о деградации, смерти, саморазрушении и все той же бергмановской нелюбви. Многочисленные сцены насилия в фильме настолько натуралистичны, что на премьере в Каннах в 2009-м зрители падали в обморок. Посвящен фильм Тарковскому, которого Триер считает своим учителем.
Апокалиптическая «Меланхолия» — наименее шокирующая и наиболее легкая для восприятия лента фон Триера. Не раз отмечалось ее сходство с «Шепотами и криками» Бергмана, а пролог считается отсылкой к «Космической одиссее» Кубрика. Герои картины живут в ожидании конца света — столкновения Земли с планетой Меланхолия. Изоляция в классическом смысле начинается во второй части, когда главная героиня с сестрой и племянником с тревогой следят за новостями, смотрят в телескоп, надеются, а потом просто ждут наступления конца. Прошло девять лет со дня премьеры, и сейчас фильм актуальнее, чем в момент выхода, — вынужденное затворничество и неясные жизненные перспективы навевают мысли о будущем человечества и Земли.
Фильм Дэнни Бойла «127 часов» с перечисленными выше картинами роднят разве что условия изоляции, в которые попадает главный герой. Но сейчас стоит обратиться и к драмам о выживании с мощным жизнеутверждающим посылом. Это история альпиниста, которому удается найти выход, правда, весьма радикальный, из безнадежной, казалось бы, ситуации. Мораль истории проста: никогда не сдавайся и предупреди кого-нибудь, если отправишься в странствие по каньонам.