О языке и конкурентоспособности
Подобно большинству моих однокашников, закончивших школу в советское время, эстонского после школы я не знала вовсе. Однако, вопреки надеждам господ Лукаса, Аавиксоо, Кюттиса и прочих, из Эстонии мы до сих пор не уехали. Более того – абсолютное большинство из нас не обременяет государство необходимостью выплаты прожиточного пособия. Имея в активе качественное образование, полученное на родном языке, по части конкурентоспособности на рынке труда, мы, как минимум, не уступаем тем представителям коренной национальности, которые не способны удержаться на плаву без того, чтобы не писать доносов в Языковую инспекцию.
Как показывает практика, эстонский (равно как и любой другой) язык можно выучить и после школы, а вот наверстать упущенные в результате так называемого «обучения» на госъязыке по физике, географии или истории практически невозможно. И для того, чтобы это понять, не нужно быть министром или канцлером – достаточно просто дружить с головой.
Что касается так называемых требований рынка труда применительно к языку, по большей части они продиктованы не объективной необходимостью, а политической волей государства. Недаром в частном секторе - там, где во главу угла ставятся профессиональные качества, а не языковая категория - неэстонцу сделать карьеру в разы проще, чем на государственной службе.
Потому всякий раз, когда я слышу от членов кабинета министров мантры по поводу повышения конкурентоспособности, я поражаюсь масштабам вранья. Ведь установление языковых требований к представителям разных профессий – прерогатива правительства, и соответствующие постановления обновляются с завидным постоянством, причем каждый раз – в сторону ужесточения. В результате вступления в силу последнего (летом прошлого года) водитель трамвая у нас в стране должен уметь писать эссе на эстонском, а воспитатель детского сада (не преподающий на эстонском!) – владеть языком лучше университетского преподавателя (В2 и В1 соответственно).